Р.В.Семяшкин Советская культура

____

СЕМЯШКИН РУСЛАН ВЛАДИМИРОВИЧ, кандидат в члены Центрального Совета СКП—КПСС, лауреат премии «Слово к народу» народной независимой газеты «Советская Россия» и конкурса «Лучший автор журнала „Политическое просвещение”», ведущий инженер отдела гражданской обороны, чрезвычайных ситуаций и пожарной безопасности Государственного унитарного предприятия Республики Крым «Черноморнефтегаз». (Республика Крым, г. Симферополь).

Человек исключительной

коммунистической убежденности.

О Ванде Василевской

Многое пришлось пережить этой необычайно сильной, выносливой, полной решимости женщине. И ничто не могло её сломить. Никакие трудности, превратности, беды и печали. Она была выкована из особого, неподверженного никаким внешним и внутренним воздействиям металла. Она была бойцом, причём не только политическим. Во время Великой Отечественной войны её часто видели в полковничьей форме, в галифе и сапогах, поскольку она являлась агитатором Главного Политического управления РККА. И пришлось ей тогда сражаться не только печатным словом, хотя именно оно — проникновенное и одновременно бескомпромиссное, боевое и напористое, полное красок и одухотворённое возвышенными целями, ввело её в сталинскую эпоху в ряд крупнейших литераторов огромной страны.

Да, первая польская советская писательница Ванда Василевская, владевшая также украинским, русским, немецким, французским языками, была по-настоящему талантливым прозаиком и публицистом. Но не этот, на первый взгляд ключевой фактор стал определяющим. Главное же заключалось в её исключительной коммунистической убежденности, бывшей в основе её творчества. И понимала она творческую деятельность соответственно, а именно как средство борьбы — борьбы за высокие идеалы, за мир, за справедливость, за интернациональную дружбу всех прогрессивных людей планеты. 120-летний юбилей видной советской писательницы, крупнейшего общественно-политического деятеля и одной из самых ярких активисток послевоенного движения за мир даёт нам возможность вновь прикоснуться к этой незаурядной, но, увы, подзабытой в наши дни личности.

Откровенно говоря, может и не преднамеренно, так как имя её продолжало находиться в числе уважаемых и почитаемых Советской властью и народом, но, постепенно, если и не забывать, то как-то отодвигать Ванду Василевскую на второй план стали после того, как началась приснопамятная десталинизация. Со второй половины пятидесятых годов прошлого столетия её произведения печатались всё реже, а в основном переиздавали повесть писательницы о подвиге советских граждан в годы Великой Отечественной войны «Радуга». Собрание сочинений в шести томах, ставшее единственным наиболее полным сводом её произведений, в том числе переведённых самим автором на русский язык, было выпущено в Государственном издательстве художественной литературы в далеких 1954—1955 годах. В 1966—1968 годах в Киеве вышло её собрание сочинений в восьми томах на украинском языке. С тех пор крупных переизданий произведений писательницы, как на русском, так и на украинском языках не было.

С середины шестидесятых годов XX века о Василевской и писать, и говорить стали редко. Постепенно её имя перешло в разряд тех, кого уже не требовалось подымать на щит и ставить в пример молодым поколениям. То бишь, заслуг её никто не умолял, но возвеличивать писательницу перестали. Со временем же, особенно после периодических обновлений библиотечных фондов, предусматривавших списание ветхих и невостребованных книг, это привело к тому, что в наше время произведения Василевской практически не встретишь на полках библиотек, по-прежнему важнейших и доступных простым гражданам очагах культуры. Таковы реалии, но тем, кто желает приобщиться к творчеству замечательной писательницы-патриотки и страстного трибуна, вряд ли что помешает.

Что же отодвигало Василевскую от той достаточно высокой ступени, на которую ей удалось подняться? Почему последние пять лет её жизни не были плодотворными в плане творчества? Одной из основных причин выступило здоровье. Оно стало ухудшаться, сердце всё сильнее сжимали больные сосуды, при этом Ванда Львовна старалась не придавать этим проблемам должного значения. Старалась бодриться, и даже находясь на Кубе в плохом физическом состоянии состязалась с Фиделем Кастро в рубке сахарного тростника, практически от него не отставая. Иначе не могла, такой был у неё характер. Впрочем, внешне и у неё и её прославленного мужа — лауреата пяти Сталинских премий, а затем и Международной Ленинской премии «За укрепление мира между народами», заместителя председателя Советского комитета защиты мира, члена ЦК КПСС, драматурга Александра Евдокимовича Корнейчука — всё было вполне благополучно. Они жили насыщенной жизнью, трудились, отдавали много времени общественно-политической работе, умели отдыхать среди многочисленных гостей, постоянно навещавших их. И всё же, по всей видимости, определённый надлом в жизни писательницы произошёл, и случился он после смерти Сталина, которого она искренне любила, уважала как лидера, организатора и вдохновителя Победы, как политика, повлиявшего на обретение её родной Польшей подлинной независимости.

Надо сказать, что Иосиф Виссарионович, в свою очередь, был к писательнице благосклонен. Он высоко ценил её творчество и политическую деятельность, неоднократно с ней встречался, причём не только на многочисленных приёмах и других публичных мероприятиях. В годы Великой Отечественной войны, когда Василевская и Корнейчук по заданиям партии и Политуправления Красной Армии не раз меняли места нахождения, а со второй половины 1942 года пребывали в Москве, где она возглавляла недавно организованный Союз польских патриотов, в их квартире не раз раздавались телефонные звонки из Кремля. Сталин звонил Ванде Львовне, разговаривал с ней, приглашал к себе для более продолжительных бесед. Были у вождя в отношении писательницы и куда более далеко идущие планы. О них в своих воспоминаниях делился выдающийся украинский советский поэт и общественный деятель, Герой Социалистического Труда, лауреат Ленинской и двух Сталинских премий Микола Бажан (сейчас и далее по тексту перевод мой. — Р.С.): «Нас удивила Ванда. Она пожелтела, похудела, стала хмурой и задумчивой. Понятно, что множество дел, связанных с организацией Союза польских патриотов, с редактированием журнала «Новые горизонты» — всё это могло довести и до задумчивости, и до переутомления, однако было что-то ещё. А однажды мы застали Ванду в совсем другом настроении. Полная энергии, она хлопотала, суетилась, смеялась. Удивительная перемена. И тогда она призналась, в чём дело.

Где-то два месяца тому назад, во время одной из встреч с И.Сталиным, он ей сообщил, что прогрессивные польские деятели считают: Ванда обязана занять один из наивысших постов в будущем правительстве Народной Польши.

Ванда помолчала, подумала и ответила — нет.

— Вы не хотите вернуться на родину? Вы не желаете ей служить? — спросил Сталин.

— Моя родина — и Польша, и Советский Союз. Я — полька, но я и советская гражданка.

— Вы по личным причинам не хотите выезжать в Польшу?

— Не только из-за личных, хотя и от личных не отказываюсь. Я писательница партийная, то есть и политическая. В литературной работе присутствует прежде всего моя политическая деятельность. И я не могу отказаться от возможности работать в литературе.

Сталин прервал разговор. Они попрощались. Два месяца Сталин не звонил Василевской, не говорил с ней. И вот несколько дней тому назад произошёл небывалый случай. Зазвонил телефон в квартире Корнейчуков, знакомый хрипловатый голос поздоровался с Вандой.

— Я хотел бы вас увидеть, поговорить о некоторых делах.

Ванда поехала. Сталин больше к теме будущего переезда Ванды не возвращался».

Обозначенный Миколой Платовичем, долгие годы дружившим и с Василевской, и с Корнейчуком, случай показал, как писательница дорожила советским гражданством. И это не случайно, ведь его приобретение для Василевской было огромной радостью, особенно с учётом тягот её существования в капиталистической Польше.

Дочь известного польского публициста, научного работника и политического деятеля, министра иностранных дел Польши в 1918—1919 годах, социалиста Леона Василевского воспитывалась в предельно скромных, стеснённых условиях. «Уже в первую осень войны нам пришлось довольно туго, — вспоминала писательница. — В деревне не было продуктов, мы не имели зимней одежды, я ходила до декабря в летних сандалиях. Отец мог присылать (Ванда воспитывалась бабушкой. — Р.С.) лишь очень немного денег, да это, впрочем, и не имело значения, так как за деньги в сущности ничего нельзя было достать». Об этих детских впечатлениях, пришедшихся на годы Первой мировой войны, она рассказывала значительно позже, но горечь тех лет её никогда не покидала. Вместе с ней она училась трудиться, пасти коров, выполнять другую физическую работу по хозяйству. А вообще всё было мрачно: «Я была оборвана, завшивлена, истощена, говорила на крестьянском диалекте и вела себя, как дикарка».

Не менее трудными были и годы, проведённые в Кракове, куда она вернулась к родителям осенью 1917 года. Приходилось голодать, не во что было одеться. С тринадцати — четырнадцати лет юная Ванда стала посещать митинги и демонстрации. Тогда же она усвоила «наглядный урок, показывающий, что в „народе” существует два лагеря, между которыми не может быть никакого соглашения. Одни — это рабочие и крестьяне; другие — те, которые рабочих и крестьян эксплуатируют и ненавидят».

Затем было обучение на филологическом факультете Ягеллонского университета и всё более тесное приобщение к политической деятельности. Участие в забастовках, митингах, других массовых мероприятиях становится для неё обыденным делом. Позже Ванда начинает заниматься агитационной работой, выступает в качестве лектора в предместьях Кракова и в провинции. «Я познакомилась с людьми во всех концах страны, завязала дружбу с рабочими самых разнообразных профессий, — вспоминала писательница. — Несколько времени спустя в Глиннике мне в знак доверия показали маленькую книжечку. Рабочие отмечали в ней, какая лекция у них читалась, и тут же ставили лектору отметку. Я вечно была не уверена в себе и поэтому страшно обрадовалась, увидев против всех моих лекций оценку: „Очень хорошо„».

Так, постепенно, студентка Василевская, член союза социалистической молодежи, превращалась в политического бойца. Начала она пробовать заниматься и на литературном поприще.

После получения учительского диплома Василевская работает учителем: вначале в школе-гимназии при женском монастыре неподалеку от Кракова, а затем в мужской гимназии Кракова. Но работа эта была непродолжительной, «в той польской школе, на которую наложили свою тяжёлую лапу реакция и духовенство, желавшие воспитать из детей своих верных слуг, для меня не оказалось места. Я ушла со школьной работы с облегчением: можно было задохнуться в этой атмосфере лжи, морального гнёта, официальных торжеств, на которых приходилось присутствовать».

Познала будущая писательница и безработицу. Собственно, все «прелести» капитализма ей стали прекрасно знакомы. К тому времени она была уже замужем за Марьяном Богатко — активистом рабочего движения, руководившим забастовками, постоянно выступавшим на собраниях и митингах. Взгляды их на жизнь и положение дел в стране были тождественными.

Всё чаще приходилось Василевской браться за перо. На основе небольших корреспонденций, печатавшихся в рабочих газетах, сложилась и первая повесть «Облик дня», показывавшая борьбу обездоленного пролетариата. Но к читателю, после долгих мытарств, это произведение придёт «с белыми пятнами вычеркнутых мест». Цензура и другие реакционные службы буржуазного государства не дремали: Василевская подпадает под их бдительное наблюдение. С годами, с постоянной активизацией её общественно-политической и творческой деятельности, особенно тогда, когда она переедет в Варшаву и начнёт работать в Союзе польских учителей, интерес к её персоне будет лишь возрастать.

А между тем Василевская становится все более заметной фигурой. При её организаторском участии в начале 1937 года по всей стране проходит крупнейшая учительская забастовка. «Бешенство правительства, — вспоминала Ванда Львовна, — обрушилось главным образом на меня. Премьер-министр генерал Складковский заявил, что он никогда не простит мне двух вещей: написанной мной книги „Родина” и забастовки СПУ (Союз польских учителей. — Р.С.), которая, по его мнению, потрясла государство».

Незадолго до того, как была вынуждена покинуть родину, Ванда вместе с мужем путешествовала на крошечной лодке по рекам Буг, а также Полесья и Волыни. Эти путешествия «по краю неволи, краю гнёта» помогут ей собрать материал для написания романов «Земля в ярме» и «Пламя на болотах».

Итогом же её политической деятельности в буржуазной Польше стали, по её словам, «непрерывные вызовы в полицию, непрерывные допросы. Потом полицейские стали приносить повестки, где значилось: „Обвиняемая, согласно параграфам 97, 93”. Параграфы, хорошо известные, — подготовка революции, принадлежность к нелегальной организации. Я начала складывать эти повестки в ящик. Их набралось пять: одна — содействие МОПР (Международная организация помощи борцам революции. — Р.С.), другая — кампания по организации конгресса мира, третья — работа в редакции газеты народного фронта; о чём говорили ещё две, помеченные теми же параграфами, уж не помню.

В суде должны были разбираться сразу несколько моих дел — результат был собственно предрешён…

Но как раз в это время над Польшей стали собираться все более густые тучи. Над страной нависла война, и в надвигающейся грозе как-то затерялись полицейские листки с параграфами обвинений…

Седьмого сентября 1939 года в Праге, предместье Варшавы, я начала своё странствие, длившееся несколько недель и закончившееся в Советском Союзе».

Тот сентябрь Василевской запомнится на всю жизнь, ведь начинался новый, самый интересный и судьбоносный этап в её жизни. Принёс он освобождение и жителям Западной Украины, наконец-таки, благодаря Советскому правительству, Красной Армии и лично Сталину, воссоединившейся с УССР.

Писательницу принимает в свои объятия древний Львов, и первыми, кто протянул ей руку помощи, были местные коммунисты. Она становится участницей исторического Народного собрания в зале оперного театра, на котором полторы тысячи делегатов со всех уголков западно-украинского края выскажутся за Советскую власть и объединение с Советской Украиной. Появляется у неё возможность и плодотворно трудиться. Она много пишет, печатается в советской прессе. Начинают публиковаться её статьи и в «Правде», ставшей для писательницы надёжным другом и постоянной трибуной для публицистических выступлений. Читал её статьи, а также художественно-публицистическую книгу «Облик дня» и Сталин, о чём он ей скажет при их первой встрече

в Кремле, куда он её неожиданно пригласит. И которая состоится в начале зимы того же памятного 1939 года. О той встрече известно из воспоминаний Миколы Бажана:

— Вы внешне очень похожи на своего отца, – сказал Сталин, выходя из-за стола и приветствуя Ванду.

Сталин виделся с Леоном Василевским, когда тот приезжал как министр иностранных дел Польши в Советский Союз.

— Ваш отец действовал против нас, а вот вы вместе с нами, с коммунистами. Диалектика, — говорил Сталин, угощая Ванду сигаретами и чаем… О Ванде Сталину рассказывал и Горький.

После той встречи и неподдельного удивления тем, что руководитель такого огромного государства находит время для чтения книг и газет, при этом давая прочитанному собственные квалифицированные оценки, Василевская испытает и чувство восторга при осознании того, что советские граждане не просто знакомы с её творчеством, но и относятся к ней, как писателю и политику, с огромным уважением, тепло, по-доброму. В Польше о таком отношении к себе она и мечтать не смела. Советская действительность так вдохновит её, что пишущая машинка в доме уже не замолкала.

1940 год принесёт ей большое горе. На пороге их дома польскими реакционерами будет убит её муж. На похороны рабочего-строителя Богатко придут многие львовяне, понимавшие во имя каких идеалов пожертвовал жизнью пролетарий. Захотят они поддержать и пламенную писательницу-революционерку, авторитет которой рос с каждым прожитым днём.

Жизнь продолжалась, горе утраты не сломило эту волевую женщину. Работа занимает её целиком. Она становится одной из самых заметных фигур Львовской организации Союза писателей, куда вступают и её соотечественники-эмигранты. Сбывается и давняя мечта писательницы — в марте 1941 года она вступает в ряды Всесоюзной Коммунистической партии (большевиков). В этом же году Василевскую избирают депутатом Верховного Совета СССР. В парламенте Страны Советов писательнице предстоит проработать не один созыв. Депутатская деятельность Василевской растянется на более чем два десятилетия. В Верховный Совет СССР она будет избираться шесть раз.

Будучи депутатом Верховного Совета Советского Союза, Василевская становится свидетельницей приёма в состав СССР Бессарабии, Северной Буковины, Литвы, Латвии и Эстонии. Пережитое на сессии в Кремле переполняет её настолько, что появляются прекрасные и восторженные статьи, получившие тогда всесоюзную известность: «Родина растёт», «Литовская делегация», «Знамя». На её глазах страна становится сильнее. Сама же Василевская готова работать днём и ночью, тем самым внося и свою посильную лепту в её мощь и благополучие. Она часто выезжает в районы Львовской области и в другие регионы УССР. Об увиденном пишет в своих статьях и заметках. Так, появляется и её известная статья «Первый колхоз», в которой она рассказывает о создании в селе Уховец Ковельского района на Волыни колхоза им. И.В.Сталина, которым руководит молодой коммунист, бывший активист Компартии Западной Украины и политзаключённый капиталистической Польши, проведший в её застенках долгих семь лет, депутат Верховного Совета СССР Михаил Васюта. «Растёт, развивается, расцветает первый колхоз западных областей Украины. Растут, развиваются, расцветают люди деревни Уховец. В колхозе работают шестьдесят бывших политзаключённых. В далекое прошлое отошли те дни, когда их отделяла от зелёных полей тюремная решетка… Да, здесь каждый до самой глубины сердца чувствует радость освобождения. Сознательно, честно, от всей души работает колхоз имени товарища Сталина». К слову, судьба Михаила Васюты сложится трагически: он, партизанский командир, погибнет во время Великой Отечественной войны. Не вернется с войны и его младший брат Иван. Их мать — коммунистка Прасковья Варфоломеевна Васюта, потерявшая в годы польской оккупации мужа и сына Степана, боровшихся за освобождение родной земли под красным знаменем, продолжит их дело. Селяне выберут её заместителем председателя родного колхоза. А во втором созыве Верховного Совета СССР она, выдвиженка волынян, будет вместе с Василевской представлять интересы своих избирателей.

С началом Великой Отечественной войны писательница, сумевшая добраться из Львова в Киев, становится в первый ряд защитников социалистического Отечества. Как вспоминал Бажан, Василевскую он, как секретарь парторганизации Союза писателей УССР, чуть было не внёс в списки на эвакуацию. Эта оплошность, так как речь шла о другом человеке, вызвала у писательницы неподдельный гнев и возмущение. Влетев к нему в кабинет, она с сильным русским акцентом пыталась говорить и буквально задыхалась от самой мысли, что её могут эвакуировать в то время, когда её место здесь, среди тех, кого отправляли на передовую. Естественно, ей, учитывая её талант публициста, нашли применение: Василевская становится агитатором Главпура Красной Армии и членом редколлегии газеты ЦК Компартии и Верховного Совета УССР «За Советскую Украину», издававшейся для заброски на временно оккупированную территорию.

11 июля 1941 года «Правда» печатает её статью-призыв «Песня о Родине», имевшую огромное значение для поднятия боевого духа советских граждан. В ней писательница-коммунист писала: «Сегодня фронт повсюду: на фабрике, в учреждении, в каждом местечке, в каждой деревне. И враг всюду — в неприятельском танке, в обличии диверсанта, в нашептываемой на ухо сплетне, в словах паникёра. И поэтому каждый из нас должен быть сегодня солдатом, на каком бы посту он ни стоял. В борьбе, которая подняла народ, мы победим. Мы располагаем всем для того, чтобы сохранить свою страну, защитить человечество и культуру.

Но время требует от нас наибольших усилий, наибольшего самопожертвования, напряжения всей воли в борьбе за свободу, за Советский Союз, за Родину нашу, за партию, за Сталина — до последнего вздоха, до последней капли крови, до победы».

А вот отрывок из одного обращения к советским воинам, датированного 1942 годом, в котором Василевская с глубокой верой в победу писала: «Боец Красной Армии! На тебе форма самой героической в мире армии. Тебе верили и верят, тебя любили и любят все советские люди. Ещё больше, ещё значительнее стали теперь эта вера и любовь. Эта вера и любовь простираются далеко за пределами нашей Родины… С затаенным дыханием весь мир следит за твоими подвигами. Чутко ловит он вести о твоем наступлении…

Боец Красной Армии! Один за другим ты освобождаешь города своей Родины, одно за другим освобождаешь сёла своей Отчизны. С надеждой и волнением ждут тебя там, куда ты ещё не подошёл. Тебя ждут русские, украинские, белорусские земли. Твоей победы ждёт весь мир…

Всей своей силой надвинулась на тебя немецкая военная машина. Ты выдержал напор, ты пережил дни, когда надо было временно отходить с боями. А вот теперь ты ринулся вперёд. Разлетается, гибнет хвалённое немецкое могущество. Ты должен окончательно уничтожить немецких захватчиков и поработителей, разгромить их, развеять в прах. Затаив дыхание, ожидают вестей Киев и Минск, Львов и Белосток… Прислушайся к ритму сердец всего мира. Слушай, как шепчут о тебе миллионы уст… Освободитель — это твоё имя. Это имя твоей армии, Красной Армии…

Тебе в истории выпало самое тяжкое дело. Но ты всё одолеешь. Своим мужеством, своей выдержкой, своим бесстрашием, любовью и ненавистью».

Слова эти духоподъёмные, думается, созвучны и нашему времени. Несколько их перефразируя применительно к дню сегодняшнему, когда русский солдат на СВО воюет с силами Запада, можно запросто с ними к нему обращаться. Он их, без сомнения, поймёт и примет всем своим пылким и добрым сердцем.

С оружием в руках Василевскую и Корнейчука, ставшего её мужем, командование забрасывало в разные места — Киевскую область, Воронеж и Воронежскую область, Донской край, Саратов, Москву, Сталинград, Куйбышев, где, кстати, будет дописана её повесть «Радуга», удостоенная в 1943 году Сталинской премии первой степени. Не раз они находились на грани между жизнью и смертью, чудом остались живы, когда самолёт, в котором летели, попал под вражеский обстрел. И везде, где бы она ни была, звучало её возвышенное слово. В Саратове, в польском отделе радиовещания, она и её большой друг Ярослав Галан готовили свои передачи для советских поляков и украинцев. Эта творческая работа питала их особой энергией. Все последующие годы писательница будет вспоминать этого бесстрашного патриота, павшего от рук бандеровских палачей.

Находясь в Москве, где Корнейчук исполнял обязанности заместителя народного комиссара иностранных дел СССР, Ванда Львовна активно занималась делами польской диаспоры. Принимает она участие и в создании просоветской правительственной организации — Крайовой Рады. В мае 1944 года писательница была среди делегатов этой народной структуры, которых принимал в Кремле Сталин. В июне того же года она направляется в освобождённый Люблин. Война близится к завершению. В планах — мирная жизнь, работа по возрождению разрушенного врагом народнохозяйственного потенциала, ну и, конечно, творчество.

После пережитых ужасов Великой Отечественной войны Василевская и Корнейчук поселяются в Киеве. В 1946 году ей за прекрасную, наполненную светом добра повесть «Просто любовь» присуждают Сталинскую премию второй степени.

Несколько позже начинается их кипучая деятельность в защиту мира. Они становятся у истоков зарождавшегося тогда всемирного движения сторонников мира. Обоих избирают членами Всемирного Совета Мира. Часто выезжают они и за границу. Принимают самое активное участие в различных совещаниях, встречах общественности, мировых конгрессах борцов за мир. Пишет Василевская и свои бьющие в самую цель воззвания. В 1949 году в статье «С нами сила, с нами правда» писательница обращалась ко всем жителям планеты: «Я видела в 1939 году, как падали стены домов в Варшаве, я видела в 1941 и 1942 годах, как рушился Киев, как горела Полтава, как превращались в развалины красивые улицы Воронежа. Я видела в колхозе Димитрова, Курской области, зимой 1942 года трупы грудных детей, которым фашисты разбили головки ударом о мерзлую землю. В 1944 году в освобождённом Советской Армией городе Люблине я ходила по территории лагеря смерти Майданека и с ужасом слушала, как хрустит что-то под ногами. Это был хруст пепла нескольких миллионов людей, сожжённых там в печах. Среди этих людей были и мои близкие друзья.

И когда сегодня мы говорим о войне, каждая жилка в моём теле, каждая капля крови в моём сердце, всё, что во мне есть, кричит:

„Никогда больше! Никогда больше!”».

В начале пятидесятых годов ушедшего в прошлое столетия писательница завершает работу над трилогией «Песнь над водами», куда войдут романы «Пламя на болотах», «Звезда в озере», «Реки горят». В этом многоплановом полотне Василевская расскажет о классовой борьбе трудящихся Польши, и в том числе украинских крестьян в период правления Пилсудского, о начальном этапе социалистического строительства на воссоединенных с Советской Украиной землях Западной Украины, о дружбе поляков и советских граждан. В 1952 году трилогия будет удостоена Сталинской премии второй степени.

Кстати, у второго романа этой трилогии сложится удивительная судьба. Его рукопись останется в львовской квартире, которую писательница с началом войны вынуждена будет покинуть. «Когда во время Великой Отечественной войны я вместе с Львовским обкомом оставляла Львов, то, конечно, думала обо всём, только не о рукописи, — напишет писательница в 1952 году в письме воинам Прикарпатского военного округа. — Но вновь нашлись хорошие люди, которые из моей квартиры, до того как в неё ворвались гестаповцы, забрали рукопись и, непоколебимо веря, что мы вернёмся, вложили её в противогаз и закопали в подвале одного из домов. Я об этом ничего не знала, и только после освобождения Варшавы, в 1945 году, мне сообщили, где находится рукопись. Товарищи из Львовского обкома откопали её: она сохранилась совершенно невредимой, пролежав в земле четыре года».

За большую литературную и общественно-политическую деятельность Советское государство трижды удостоило Ванду Василевскую высшей наградой — Ордена Ленина.

«…Характерная черта моего творчества — отсутствие фантазии, — напишет Ванда Львовна незадолго до смерти в автобиографическом повествовании „О моих книгах„. — Возможно, в этом моя слабость, а может быть, и моя сила. Как бы то ни было, писать я могу только о том, что видела и слышала, о событиях, произошедших в действительности, о людях, с которыми встречалась в жизни, о местах, где побывала сама, о переживаниях, которые довелось мне испытать самой или же наблюдать у других.

Я листаю страницы моих книг и вижу, как тесно переплетается с моей жизнью всё, что я писала, как даже мелкие эпизоды и незначительные персонажи являются отражением подлинных событий и встреч, вижу, что каждая книга была не делом случая, а необходимостью, и поэтому должна была стать именно такой, а не иной…».

Из жизни она уйдёт рано. Последним её пристанищем станет Байковое кладбище города-героя Киева. К великому сожалению, надгробный памятник писательницы является сегодня последним местом на Украине, связанным с памятью о ней. Давно сорвана мемориальная доска на доме, где она жила, переименована улица её имени, где долгие годы в постсоветское время размещался Киевский горком Компартии Украины, и где в большом зале Центральный Комитет КПУ, преступным режимом Зеленского ныне запрещенной, собирался на свои пленумы… Национал-бандеровцы не простили пламенной революционерке и прозаику её верность коммунистическим идеалам и Советской власти.

Как бы то ни было, а память людская жива. Да и не дано жалким пигмеям затмить свет настоящего титана.