Вставай, страна огромная, вставай на смертный бой!

Вставай, страна огромная, вставай на смертный бой!

Источник: "Правда"

День 22 июня 1941 года, когда началась Великая Отечественная война, никогда не забудет наш народ. Однако известно, что оценка событий того времени, которая, казалось бы, не может быть противоположной, именно такой и стала. Как это ни поразительно, семь десятилетий спустя усиленно внедряется гитлеровский взгляд на Советский Союз и его отношения с фашистской Германией, в которых наша страна выглядит агрессором, а коммунизм не только приравнивают к нацизму, но и возлагают на него чуть ли не основную вину в развязывании Второй мировой войны и в начале Великой Отечественной.

Накануне 70-летия памятной даты есть необходимость восстановить подлинный ход событий, осмыслить их с позиций сегодняшнего дня. Для этого редакция «Правды» провела «круглый стол», в котором участвовали историки Ю.В. ЕМЕЛЬЯНОВ, А.А. ЗАМОСТЬЯНОВ, М.С. КОСТРИКОВ, Г.А. КУМАНЁВ, В.В. СУХОДЕЕВ. Вёл разговор член ЦК КПРФ, политический обозреватель «Правды» В.С. КОЖЕМЯКО, а открыл его член Президиума ЦК КПРФ, главный редактор «Правды» Б.О. КОМОЦКИЙ. Он подчеркнул значимость и острую актуальность темы, отметил, что среди участников нашего «круглого стола» по проблемам истории, наряду с давно известными читателям именами, на этот раз появились новые. 

Фашистский хищник смотрит на восток и готовится к прыжку

Виктор КОЖЕМЯКО. Про свои глобальные и однозначно агрессивные намерения в отношении России и русских Гитлер вполне откровенно написал ещё в своей «Майн кампф», то есть задолго до того, как он стал фюрером Германии. Намерения со временем оформились в конкретно разработанные планы. Нам сегодня, по-моему, надо начать с того, когда и как окончательно вызревает решение напасть на Советский Союз. Расскажите, Юрий Васильевич, об этом. 

Юрий ЕМЕЛЬЯНОВ. Уже 18 октября 1939 года Гитлер объявил своим военачальникам, что оккупированная немцами Польша станет базой для нападения на СССР, но сначала Германия должна разгромить страны Запада. А 24 июня 1940 года в узком кругу Гитлер заявил о плане захватить Украину, хотя тут же оговорился, что этот вопрос не будет решаться в ближайшие недели. Вскоре, 16 июля, он подписал директиву № 16 «о начале планирования» высадки в Англии. Но почти одновременно им отдаётся приказ генеральному штабу начать подготовку к военным действиям против СССР, «сразу же после завершения операций в Англии, осенью 1940 года». Сочетание этих планов было явно невыполнимым, и начальник генерального штаба Кейтель уговорил фюрера изменить свое решение: 29 июля 1940 года срок нападения на СССР был перенесен на весну 1941-го. 

В дальнейшем планы Гитлера продолжали меняться. В конце ноября 1940 года генерал Гальдер записал: «Гитлер вновь проявил интерес к операции «Морской лев» (так назывался план вторжения на Британские острова). 5 декабря — «главное внимание — к плану «Отто» (так сначала именовался план «Барбаросса»). 13 декабря — «войны с Россией не будет». 18 декабря — принять меры к детализации плана «Барбаросса». Войны с Англией не будет». 

А с начала 1941 года подготовка к нападению на СССР развернулась уже полным ходом. К февралю к советской границе было переброшено 25 дивизий, в марте — еще 7. В апреле прибыли 13 дивизий, в мае — 30. Войска разгружались к западу от линии Радом — Варшава и ночными маршами двигались к границе. К маю на границе уже были сосредоточены основные силы «Барбароссы», на июнь оставалось подвезти лишь 12 танковых и 12 моторизованных дивизий. 

Одновременно составлялись планы разграбления Советской страны и уничтожения ее населения. В приговоре Международного военного трибунала в Нюрнберге говорилось, что еще до завершения работы над планом «Барбаросса» от 18 декабря 1940 года «Геринг сообщил об этом плане генералу Томасу — начальнику управления экономики ОКВ (верховное главнокомандование вермахта. — Ред.). Генерал Томас составил обзор экономических возможностей СССР, включая сырьевые ресурсы, энергетические мощности, транспортную систему и его производственную мощь в области вооружений. В соответствии с этим обзором под непосредственным руководством Геринга был создан экономический штаб по делам восточных территорий со многими военно-хозяйственными учреждениями (инспекторами, командами, группами). Совместно с военным командованием эти учреждения должны были добиться как можно более полной и эффективной экономической эксплуатации оккупированных территорий в интересах Германии». 

Этот штаб 29 апреля 1941 года получил название «Ольденбург» и был подчинен Герингу. При штабе создали инспекции и команды, перед которыми поставили задачи по разграблению советской промышленности и сельского хозяйства. 

Виктор КОЖЕМЯКО. Всё это разрабатывалось с немецкой пунктуальностью, тщательно и детально? 

Юрий ЕМЕЛЬЯНОВ. Именно так. И в то же время чётко определялся характер войны, которую предстояло начать. В своем выступлении в марте 1941 года перед командующими трех родов войск Гитлер заявил: «Войну против России нельзя будет вести по-рыцарски. Это — борьба идеологий и расовых различий. Ее надо будет вести с небывалой безжалостной и непреклонной жестокостью. Все офицеры должны избавиться от старомодных представлений. Я настаиваю, чтобы мои соответствующие приказы исполнялись беспрекословно. Носителями идеологии, которая прямо противоречит национал-социализму, являются комиссары. Поэтому надо уничтожить комиссаров. Немецкие солдаты, которые нарушат международное право, будут прощены». 

Виктор КОЖЕМЯКО. Что ж, нынешние антисоветчики-«десталинизаторы» полностью солидарны с Гитлером — «десталинизатором» № 1. Для них главные враги тоже комиссары, коммунисты, «тоталитарная» коммунистическая идеология, которую надо уничтожить, а память о ней и всё, что с ней связано, очернить и предать анафеме… 

Юрий ЕМЕЛЬЯНОВ. Абсолютно согласен с вами. В приговоре Международного военного трибунала в Нюрнберге говорилось: «12 мая 1941 года, за пять недель до вторжения в СССР, ОКВ настойчиво требовало от Гитлера издания командованием сухопутных сил директивы о ликвидации политических комиссаров армий. Кейтель признал, что эта директива была передана командирами в действующую армию. А 13 мая Кейтель подписал приказ о том, что лица из числа гражданского населения, подозреваемые в преступлениях против войск, должны расстреливаться без суда и что судебное преследование против гражданского населения не является необходимым». 

Виктор КОЖЕМЯКО. В общем, расправляйтесь с этими «дикарями» как хотите и делайте с ними что заблагорассудится… 

Юрий ЕМЕЛЬЯНОВ. Безусловно. В соответствии с приказом Гитлера от 20 апреля 1941 года Розенберг был назначен уполномоченным по центральному контролю над проблемами, связанными с восточно-европейским районом. Еще до начала военных действий на территории СССР он энергично принялся за разработку порядка управления советскими землями, которые должны были быть оккупированы после вторжения германских войск. В апреле и мае 1941 года он подготовил ряд проектов инструкций по вопросам создания администрации на оккупированных восточных территориях. 

В своем меморандуме от 8 мая 1941 года Розенберг писал: «На долю национал-социалистического движения выпало осуществить завет фюрера, изложенный в его книге, и навсегда уничтожить военную и политическую угрозу с востока. Поэтому эта огромная территория должна быть разделена в соответствии с ее историческими и расовыми признаками на рейхскомиссариаты, каждый из которых имеет различное политическое предназначение». 

Виктор КОЖЕМЯКО. Разделить страну «в соответствии с историческими и расовыми признаками…» Разделить! Ну разве не эта гитлеровская задача была осуществлена в 1991 году, когда был разрушен Советский Союз, и разве не она же имеется в виду сегодня, в планах дальнейшего разрушения России? 

Юрий ЕМЕЛЬЯНОВ. Конечно! Приведу ещё кое-что из меморандума Розенберга: «Так, например, перед имперским комиссариатом Остланд, включающим Белоруссию, будет стоять задача подготовиться путем постепенного превращения его в германизированный протекторат к более тесной связи с Германией. Украина станет независимым государством в союзе с Германией, а Кавказ с прилегающими к нему северными территориями станет федеральным государством с германским полномочным представителем». 

Виктор КОЖЕМЯКО. Легко представить, какая «независимость», какое «счастье» ждали Украину, Кавказ и всех остальных… 

Юрий ЕМЕЛЬЯНОВ. Тут уж ни малейших иллюзий быть не может, особенно после того, что реально вскоре произошло. Буквально в канун нападения на Советский Союз, 20 июня 1941 года, Розенберг выступил с речью перед своими помощниками по вопросам, связанным с будущей оккупацией. Он подчеркивал: «Задача обеспечения продовольствием германского народа стоит в этом году, вне всякого сомнения, на первом месте в списке притязаний на востоке. Южные территории и Северный Кавказ должны будут создать запасы продовольствия для германского народа. Мы не видим абсолютно никакой причины для каких-либо обязательств с нашей стороны снабжать также и русский народ продовольственными продуктами с этой добавочной территории. Мы знаем, конечно, что это жестокая необходимость, лишенная какого-либо чувства». 

Виктор КОЖЕМЯКО. Да, говорить об излишней чувствительности явно не приходится… А каковы были главные расчёты Гитлера относительно хода военных действий после нападения на Советский Союз? 

Юрий ЕМЕЛЬЯНОВ. Гитлеровские военачальники, в том числе подготовившие план «Барбаросса», предусматривали окончательный разгром Красной Армии к концу осени 1941 года. Очевидно, что победы немецкого оружия 1939—1941 годов кружили головы многим генералам. Готовясь к походу на восток, победители Франции, Бельгии, Голландии, скандинавских и балканских стран были уверены в быстрой и легкой победе над Советским Союзом. Сказывалась и нехватка сведений о стратегическом потенциале СССР, о реальной его военной мощи. Так что с подачи этих военачальников Гитлер даже стал повторять, что «по сравнению с кампанией на западе война на востоке будет подобна возне детей в песочнице». Трезвые же оценки Красной Армии, которые имелись у других военных, он отвергал. 

Далее перехват инициативы в первые дни войны позволил Гитлеру заявить 29 июня 1941 года: «Через четыре недели мы будем в Москве, и она будет перепахана». Гиммлер считал, что Москва будет взята 4 августа, Гальдер назначал день падения советской столицы на 25 августа. Позже Гитлер говорил бывшему германскому послу в СССР графу Курту фон Шуленбургу, что Москва будет взята 15 августа, а вся война на востоке закончится 1 октября. 

Для подготовки к отпору требовалось выиграть время 

Виктор КОЖЕМЯКО. Угроза нашей стране была, конечно, исключительно велика. И советское руководство сознавало это, многое делало, чтобы подготовить достойный отпор агрессору. Собственно, вся предвоенная работа служила выполнению известной задачи, поставленной Сталиным: за десятилетие пробежать расстояние в 50—100 лет. Труднейшая эта задача успешно выполнялась, хотя время роковым образом, что называется, «поджимало». Скажите, Юрий Васильевич, как выглядела наша подготовка к обороне в канун гитлеровского нападения? 

Юрий ЕМЕЛЬЯНОВ. Выполнявшийся с 1938 года третий пятилетний план был столь же напряженным, как и две предыдущие сталинские пятилетки. Промышленное производство должно было увеличиться более чем вдвое. В то время как во всей промышленности производство возрастало ежегодно на 13 процентов, в оборонной оно увеличивалось на 39 процентов в год. 

Напряженный темп развития распространялся на все сферы оборонного производства. Поступление винтовок и карабинов в войска с 1939 по июнь 1941 года возросло на 70 процентов. Среднемесячное производство стрелкового оружия в СССР накануне войны превзошло уровень, достигнутый в Германии. 

Учитывая уроки советско-финляндской войны, были предприняты особые усилия для разработки нового автоматического оружия. В эти годы Красная Армия получила новый станковый пулемет системы В.А.Дегтярёва. Созданная Ф.В. Токаревым самозарядная винтовка стала основным оружием советского бойца. В первой половине 1941 года стал поступать на вооружение пулемет-пистолет Г.С. Шпагина (ППШ). С 1939 по июнь 1941 года количество ручных пулеметов в войсках увеличилось на 44 процента, а станковых — на 29 процентов. По числу пулеметов Красная Армия превосходила вермахт. В 1940—1941 годах были созданы первые противотанковые ружья, правда, к началу войны они еще не успели поступить в войска. 

Заметно вырос потенциал советской артиллерии, которую Сталин считал «богом войны». С 1 января 1939 года по 22 июня 1941 года артиллерийская промышленность дала Красной Армии 29637 полевых орудий, 52407 минометов, всего с учетом танковых пушек — 92578. В результате только с мая 1940 года до начала фашистской агрессии орудийный парк СССР увеличился более чем в полтора раза. В предвоенные годы были созданы: полевая 76-мм пушка, которая была лучше немецкого пехотного орудия, 122-мм гаубица, 152-мм гаубица-пушка. 

Учтя уроки советско-финляндской войны, советское руководство обратило внимание на увеличение производства минометов. С 1940 года были созданы 82-мм батальонный, 107-мм горновьючный полковой и 120-мм полковой минометы. По оценке Г.К. Жукова, «в июне 1941 года в количественном и качественном отношении наши минометы уже значительно превосходили немецкие». 

Накануне войны были созданы реактивные снаряды (РС) калибром 82 мм и 132 мм, а также реактивные минометные установки БМ-13, названные впоследствии «катюшами». Знаменательно, что 21 июня 1941 года эти установки, сыгравшие очень большую роль во время войны, были взяты на вооружение Красной Армии, было развернуто их серийное производство. 

Виктор КОЖЕМЯКО. А как складывалось с танками и самолётами? 

Юрий ЕМЕЛЬЯНОВ. Перед войной созданы тяжелый танк КВ и средний танк Т-34. Оба они обладали сильной броней, мощным вооружением, хорошей проходимостью и маневренностью, превосходили по своим качествам танковую технику зарубежных армий. 

Значительные успехи были достигнуты и в самолетостроении. В 1939 году стал поступать в воинские части бомбардировщик ДБ-3ф конструкции С.В. Ильюшина. Появился и первый образец бронированного штурмовика Ил-2, не имевшего аналогов в мировой авиации. В начале 1940 года были приняты на вооружение самолеты-истребители Як-1, ЛаГГ-3, МиГ-3, имевшие высокие скорости и сильное пушечно-пулеметное вооружение. Принят был на вооружение и пикирующий бомбардировщик Пе-2, превосходивший немецкие самолеты такого же типа Ю-87 и Ю-88. В 1940 году производство самолетов в СССР выросло по сравнению с 1939 годом на 19 процентов. 

Общий тоннаж Военно-Морского Флота СССР за 1939 — 1940 годы возрос по надводному флоту на 108 718 тонн, по подводному флоту — на 50 385 тонн. В 1940 году флот получил 100 различных боевых кораблей, главным образом миноносцев, подводных лодок, тральщиков, торпедных кораблей. 

Виктор КОЖЕМЯКО. Однако наши идеологические противники упор всё время делают на то, что к войне мы оказались неподготовленными. 

Юрий ЕМЕЛЬЯНОВ. Вполне — да, ещё не были подготовлены. Не успели, не дали нам такой возможности. Несмотря на огромные усилия, предпринятые Коммунистической партией, Советским правительством, всей страной, надо признать: далеко не всё было сделано для обеспечения превосходства Красной Армии над противником, для создания необходимой современной военной техники и подготовки людей, в совершенстве владеющих ею. Но ведь одно, если не хотели или не сумели сделать, и совсем другое — если не успели. Конечно, разного рода просчёты и ошибки в проводившейся колоссальной работе были, их не могло не быть, но фактор нехватки времени оказался решающим. 

«Мы делали всё, чтобы оттянуть войну, — говорил впоследствии В.М. Молотов. — И нам это удалось — на год и десять месяцев... Провели очень много мер, но всё же недостаточно. Не успели многое доделать... Сталин еще перед войной считал, что только к 1943 году мы сможем встретить немца на равных». Феликс Чуев многократно возвращался к теме подготовки СССР к войне в своих беседах с В.М. Молотовым и подчеркивал неизменность его аргументации: «И через пять, и через десять, и через пятнадцать лет Вячеслав Михайлович говорит одинаково». 

Анализируя соотношение наших и вражеских сил к началу войны, следует отметить ещё одно чрезвычайно важное обстоятельство. Под властью Гитлера в это время уже оказались многие европейские страны с высокоразвитой экономикой, наукой и техникой. Так, выплавка стали в Германии в 1939 году составляла 22,5 миллиона тонн, а в 1941 году общее производство стали в Германии и оккупированных ею странах достигло 31,8 миллиона тонн. СССР в 1940 году выплавлял лишь 18 миллионов тонн. По сравнению с советским производством 1939 года Германия вместе с оккупированными странами добывала в 2,4 раза больше угля. На заводах «германского жизненного пространства» в июне 1941 года трудилось в 3 раза больше высококвалифицированных рабочих, чем в Германии в 1939 году. 

Ожидание неизбежной войны и масштабы вражеской дезинформации

Виктор КОЖЕМЯКО. Известна масса публикаций и телефильмов, где Сталин, всё советское руководство изображаются недоумками, которые полностью доверились Гитлеру и, можно сказать, не видели угрозы войны у себя под носом. Но ведь было же совсем не так, и это надо раскрывать людям. 

Юрий ЕМЕЛЬЯНОВ. Войны ждали, её неизбежность чётко сознавали. Вопрос был только в сроке гитлеровского нападения и в стремлении максимально отодвинуть его. А ситуация в этом смысле была крайне сложная, причём всё более усложнялась целенаправленной крупномасштабной дезинформацией с немецкой стороны. 

21 апреля 1939 года по вызову Сталина посол СССР в Германии Мерекалов прибыл в Кремль. Сталин первым делом спросил: «Пойдут на нас немцы или не пойдут?» Мерекалов считал, что Гитлер начнёт войну на востоке после решения своих задач на западе, примерно в 1942—1943 годах, что совпадало с мнением Сталина. 

Эта оценка предопределила и усилия СССР, направленные на срыв агрессии Гитлера путем заключения пакта о коллективной безопасности, и усилия СССР по заключению советско-германского договора о ненападении. Позиция Англии и Франции, а также Польши и прибалтийских государств, тормозивших заключение пакта о коллективной безопасности, помешала его заключению. Но после подписания советско-германского договора о ненападении у Советского правительства не было иллюзий относительно желания Германии долго соблюдать этот договор. 

И тревожные сообщения нарастали. Так, 29 декабря 1940 года военный атташе Тупиков докладывал из Берлина в Москву о том, что «Гитлер отдал приказ о подготовке к войне с СССР. Война будет объявлена в марте 1941 года». В основе информации лежали сведения о выступлении Гитлера на закрытом совещании 18 декабря 1940 года перед высшими военными руководителями. 

По словам А.М. Василевского, «в феврале—апреле 1941 года в Генштаб вызывались командующие войсками, члены военных советов, начальники штабов и оперативных отделов Прибалтийского, Западного, Киевского особых и Ленинградского военного округа. Вместе с ними намечались порядок прикрытия границы, выделение для этой цели необходимых сил и формы их использования». Г.К. Жуков писал: «В середине марта С.К. Тимошенко и я просили разрешения И.В. Сталина призвать приписной состав запаса для стрелковых дивизий, чтобы иметь возможность подготовить его в духе современных требований. Сначала просьба была отклонена. Нам было сказано, что призыв приписного состава запаса в таких размерах может дать повод немцам спровоцировать войну. Однако в конце марта было решено призвать пятьсот тысяч солдат и сержантов и направить их в приграничные военные округа для доукомплектования, с тем чтобы довести численность стрелковых дивизий хотя бы до 8 тысяч человек». 

Михаил КОСТРИКОВ. Понятно, почему Сталин так остерегался провокаций, — чтобы не быть обвинённым в агрессии. Вот и нынешние фальсификаторы истории, причём нередко одни и те же, то обвиняют Сталина, что он не готовился к войне, а то приписывают ему агрессивные планы нападения на Германию, хотя никаких таких планов не существует в природе. В общем, оправдывают Гитлера с его якобы «превентивной», предупредительной войной. 

Георгий КУМАНЁВ. По сей день у многих ниспровергателей нашей Победы в ходу версия, что перед Великой Отечественной войной состоялось заседание Политбюро, на котором было якобы принято решение о нападении на изготовившиеся войска вермахта. Это использовал или даже первый придумал небезызвестный Резун — Лжесуворов, как я его называю. И какой приём он применил: возьмите, дескать, Собрание сочинений Сталина, такой-то том, страница такая-то — там об этом есть. В надежде, что никто не побежит искать этот том… 

Такую версию подхватил другой фальсификатор — некий Данилов, носящий погоны полковника, правда, в отставке. Работал в Институте военной истории, а теперь он в ряду самых рьяных фальсификаторов типа Бешанова, Бориса Соколова, Марка Солонина и других. И вот он твердит следующее: «Такого решения Политбюро пока не найдено, однако — надо искать, надо искать!» Но ведь бесперспективно искать то, чего не было. 

Юрий ЕМЕЛЬЯНОВ. Колебания при решении вопроса о приведении Красной Армии в боевую готовность весной и в начале лета 1941 года объяснялись разноречивой информацией, поступавшей Сталину относительно планов Германии, которые постоянно менялись. Судя по дневниковым записям Гальдера, Гитлер, боясь войны на два фронта, постоянно менял сроки и очередность своих военных операций. 

Складывалось мнение, что летом 1941 года Гитлер будет форсировать успехи, достигнутые в Восточном Средиземноморье, или же осуществит десант в Англию, но не пойдет на СССР. В то же время Сталин сознавал, что победа Гитлера над Великобританией или мир с ней на германских условиях будет означать немедленный поворот германских армий на восток. О том, что Сталин видел в Германии неизбежного противника, причём в ближайшем будущем, свидетельствовало его выступление 5 мая 1941 года перед выпускниками военных академий, в котором он особо остановился на причинах военных успехов Германии. Официальных записей выступлений на этой встрече не велось, но сохранились варианты заявлений Сталина в этот день по воспоминаниям. Генерал Лященко запомнил такие сталинские слова: «У нас с Германией не сложились дружеские отношения. Война с Германией неизбежна, и (повернувшись к Молотову) если товарищ Молотов и аппарат Наркоминдела сумеют оттянуть начало войны, это наше счастье. А вы, — сказал далее Сталин, обращаясь к военным, — поезжайте и принимайте меры на местах по поднятию боеготовности войск». 

Участник этой встречи Энвер Муратов запомнил следующее заявление Сталина: «Германия хочет уничтожить наше социалистическое государство, завоеванное трудящимися под руководством Коммунистической партии Ленина. Германия хочет уничтожить нашу великую Родину, Родину Ленина, завоевания Октября, истребить миллионы советских людей, а оставшихся в живых превратить в рабов». И он предложил тост за победу в войне с фашистской Германией. 

В это время происходит еще одно важное событие. 10 мая в Шотландии приземлился с парашютом Рудольф Гесс, который занимал третье место в государственно-партийной иерархии третьего рейха. Хотя впоследствии Гитлер объявил Гесса сумасшедшим и хотя Сталину в мае 1941 года конкретно ничего не было известно о секретных англо-германских переговорах, нет сомнений, что такой факт встревожил советское руководство, усилив предположения о возможной сделке Германии с Великобританией. Естественно, против Советского Союза. 

Георгий КУМАНЁВ. Кстати, англичане до сих пор держат в секрете документы, относящиеся к тем переговорам. Случайно? Едва ли… А говоря о последних неделях и днях перед началом войны, следует отметить, какую бурную кампанию по распространению дезинформации развернул гитлеровский министр пропаганды Геббельс. Он писал в своем дневнике 25 мая: «Что касается России, то нам удалось организовать грандиозный поток ложных сообщений. Газетные «утки» не дают загранице возможности разобраться, где правда, а где ложь. Это та атмосфера, которая нам нужна». Геббельс рекомендовал распространять слухи: «Мир с Москвой, Сталин приезжает в Берлин, вторжение в Англию предстоит в самое ближайшее время». 

Пошли даже на такой шаг: 13 июня в газете «Фёлькишер беобахтер» публикуется статья «Пример Крита». В ней говорилось: «Сегодня британцы взволнованно обсуждают падение Крита. Поставьте на место Крита Англию, и вы поймете, в чем причины их беспокойства...» Остров Крит был захвачен немцами 1 июня высадкой авиационного десанта, поэтому намёк более чем прозрачен. 

Была разыграна инсценировка, чтобы создать впечатление, будто этой статьей Геббельс проговорился и выдал заветные планы. Через два часа после того, как номер «Фёлькишер беобахтер» поступил в продажу, его стали конфисковывать. 

Юрий ЕМЕЛЬЯНОВ. Жертвами этой дезинформации становились и советские разведчики. Тем не менее с середины мая 1941 года, то есть почти сразу после прибытия Гесса в Шотландию, в СССР ускоряются меры по укреплению вооруженных сил на западной границе. 13 мая Генеральный штаб дал директиву округам выдвигать войска на запад из внутренних округов. По свидетельству А.М. Василевского, «с середины мая 1941 года по директивам Генерального штаба началось передвижение ряда армий — всего до 28 дивизий — из внутренних округов в приграничные, положив тем самым начало к выполнению плана сосредоточения и развертывания советских войск на западных границах... В мае-июне 1941 года по железной дороге на рубеж рек Западная Двина и Днепр были переброшены 19-я, 21-я, 22-я армии из Северо-Кавказского, Приволжского и Уральского военных округов, а также 16-я армия из Забайкальского военного округа на Украину в состав Киевского особого военного округа. 27 мая Генштаб дал западным приграничным округам указания о строительстве в срочном порядке полевых фронтовых командных пунктов». По словам Г.К. Жукова, «И.В. Сталин дал указание всемерно усилить работы по строительству основной и полевой аэродромной сети». 

Василевский сообщал, что «в начале июня 1941 года на учебные сборы было призвано из запаса около 800 тысяч человек, и все они направлены на пополнение войск приграничных западных военных округов и их укрепленных районов. 12—15 июня всем приграничным округам было приказано вывести дивизии, расположенные в глубине округа, ближе к государственной границе. 

19 июня эти округа получили приказ маскировать аэродромы, воинские части, парки, склады и базы и рассредоточить самолеты на аэродромах». 

Советское правительство решило предупредить возможный германский ультиматум, и 13 июня 1941 года Молотов вручил послу Шуленбургу текст сообщения ТАСС, которое было опубликовано на следующий день в советской печати. В этом документе опровергались слухи о «близости войны между СССР и Германией», подчеркивалось, что «СССР... соблюдал и намерен соблюдать условия советско-германского пакта о ненападении». 

Критики Сталина объявили, что сообщение ТАСС, опубликованное 14 июня, породило в стране ложные иллюзии относительно состояния советско-германских отношений и ослабило оборонные усилия страны. Иной была оценка этого сообщения военными руководителями страны. Так, А.М. Василевский писал, что для военных руководителей было ясно, что «целью сообщения ТАСС являлась проверка истинных намерений гитлеровцев. Поэтому считаю неправильным представлять сообщение ТАСС как документ, который якобы успокоил и чуть ли не демобилизовал нас». 

Виктор КОЖЕМЯКО. Никаких демобилизационных настроений у военных в эти дни не было? 

Юрий ЕМЕЛЬЯНОВ. Ничего подобного. К сожалению, как признавал Василевский, «полностью провести в жизнь и завершить намеченные мобилизационные и организационные мероприятия не удалось. Сказался здесь и просчет в определении времени возможного нападения гитлеровской Германии на нашу страну, да и экономические возможности страны не позволили выполнить их в сроки, отведенные нам историей. Сыграли, конечно, в этом свою роль и те недочеты, которые были допущены военным руководством при планировании и практическом осуществлении этих мероприятий». 

21 июня работники советского посольства в Берлине тщетно пытались связаться с Риббентропом, чтобы вручить ему ноту протеста по поводу нарушений немцами советской границы. К этому дню пришли и новые сообщения от разведки, совпадающие с предупреждением Зорге о возможности нападения Германии на СССР 22 июня. 

Судя по воспоминаниям генерала армии И.В. Тюленева, руководившего в июне 1941 года Московским военным округом, 21 июня ему позвонил Сталин и предупредил о возможности германского воздушного нападения. Сталин приказал привести в боевую готовность силы ПВО Московского округа. В своей беседе с М. Джиласом весной 1945 года Хрущёв также рассказал ему о телефонном звонке Сталина 21 июня с предупреждением о возможном нападении гитлеровской Германии. Можно предположить, что 21 июня 1941 года Сталин не ограничился предупреждениями Тюленева и Хрущёва. Просто другие военные и партийные руководители не оставили соответствующих воспоминаний. 

Вечером 21 июня, как писал Г.К. Жуков, ему сообщили, что «к пограничникам явился перебежчик — немецкий фельдфебель, утверждающий, что немецкие войска выходят в исходные районы для наступления, которое начнется утром 22 июня». Жуков тотчас же доложил об этом «наркому и И.В. Сталину. И.В.Сталин сказал: «Приезжайте с наркомом в Кремль». 

После совещания с Жуковым и Тимошенко Сталин, по словам Жукова, предложил направить «короткую директиву, в которой указать, что нападение может начаться с провокационных действий немецких частей. Войска приграничных округов не должны поддаваться ни на какие провокации, чтобы не вызвать осложнений». Одобренная Сталиным директива предусматривала все эти положения и в то же время требовала от войск «быть в полной боевой готовности, встретить возможный удар немцев или их союзников». Директива содержала приказ: «…а) в течение ночи на 22.6.41 г. скрытно занять огневые точки укрепленных районов на государственной границе; б) перед рассветом 22.6.41 г. рассредоточить по полевым аэродромам всю авиацию, в том числе и войсковую, тщательно ее замаскировать; в) все части привести в боевую готовность. Войска держать рассредоточенно и замаскированно; г) противовоздушную оборону привести в боевую готовность без дополнительного подъема приписного состава. Подготовить все мероприятия по затемнению городов и объектов; д) никаких других мероприятий без особого распоряжения не проводить. Тимошенко. Жуков. 21.6.41 г.». 

Совершенно очевидно, что, вопреки распространяющимся ныне измышлениям, руководство страны и Красной Армии исходило из возможности нападения Германии, принимало все усилия, чтобы предотвратить или отсрочить его и одновременно подготовить население страны и ее вооруженные силы к тяжелому испытанию. 

Как был встречен удар агрессора 

Виктор КОЖЕМЯКО. Итак, ранним утром 22 июня война грянула. О чем же свидетельствовало ее начало — первые часы и дни? 

Михаил КОСТРИКОВ. Главный акцент нашими идеологическими противниками всегда делается лишь на одном: паника, неразбериха, бегство. Конечно, были паника и неразбериха. Но надо говорить и о другом: блицкриг сразу пошел не так, как на западе, столкнувшись во многих местах с неожиданно яростным сопротивлением. 

Считавшаяся очень сильной французская армия была разгромлена за несколько дней. Немецкий генерал фон Меллентин вспоминал: как только французы узнали, что они окружены, немедленно сдались, и вечером он уже пил вино в компании французских офицеров, которым даже оставили оружие. А у нас? Ведь на взятие Брестской крепости немецкими планами было отведено всего 8 часов… 

Юрий ЕМЕЛЬЯНОВ. Уже вечером 22 июня генерал Гальдер записал: «После первоначального «столбняка», вызванного внезапностью нападения, противник перешел к боевым действиям». То же признавал и Гудериан, описывая события первого дня войны: «Вскоре противник оправился от первоначальной растерянности и начал оказывать упорное сопротивление». 

Георгий КУМАНЁВ. Действительно, очень интересно и показательно, как оценивали происходившее в первые дни войны немецкие генералы. Основной смысл их высказываний в том, что войска гитлеровской Германии и ее союзников до этого нигде не испытывали такого мощного сопротивления и никогда не несли таких больших потерь. 

Вот что отмечал начальник штаба 4-й немецкой армии генерал Ганс Блюментрит: «Первые сражения в июне 1941 года показали нам, что такое Красная Армия. Наши потери достигли 50 процентов. Пограничники защищали старую крепость в Брест-Литовске свыше недели, сражаясь до последнего человека, несмотря на обстрел наших самых тяжелых орудий и бомбежку с воздуха. Наши войска очень скоро узнали, что значит сражаться против русских». 

Или вот что записал в своём дневнике на восьмой день войны упоминавшийся генерал Франц Гальдер, начальник германского генерального штаба сухопутных войск: «Сведения с фронта подтверждают, что русские всюду сражаются до последнего человека. Упорное сопротивление русских заставляет нас вести войну по всем правилам наших боевых уставов. В Польше и на западе мы могли позволить себе известные вольности — теперь это уже недопустимо». 

А на пятнадцатый день войны он записал: «Процент потерь офицерского состава по отношению к общему количеству потерь выше, чем во всех прошлых кампаниях». 

И, наконец, генерал Гудериан заметил о встреченном сопротивлении советских воинов следующее: «В 1941 году… с несгибаемой стойкостью удерживали эти солдаты свои позиции». 

Сопротивление крепло день ото дня. Смотрите, какие были потери немецких войск. До середины июля в среднем они теряли 4 тысячи человек в день. Во второй половине июля — более 7 тысяч. А к концу третьего месяца войны общие потери превысили полмиллиона! Между прочим, за весь предшествующий период Второй мировой войны немцы потеряли 300 тысяч человек. 

Юрий ЕМЕЛЬЯНОВ. С исключительным мужеством сражались защитники не только Брестской крепости, но и Перемышля, Лиепаи и т.д. Хотя советская военно-морская база Лиепая (Либава) 28 июня пала, немецкий историк Пауль Карелл сказал о ней так: «Оборона была организована блестяще. Солдаты хорошо вооружены и фанатически храбры… Они показали в Либаве наилучшие элементы советского военного искусства. Эта победа была горьким уроком: в Либаве впервые выяснилось, на что способен красноармеец при обороне укрепленного пункта, когда им руководят решительно и хладнокровно». 

Михаил КОСТРИКОВ. Хочу привести один из многочисленных, но мало известных сегодня примеров того, как сражались советские воины. Это бой 17 июля, когда практически в одиночку сержант Николай Сиротинин держал целую танковую колонну из группы Гудериана. Произошло это близ села Соколичи в Белоруссии. Сиротинин призывался в 1940 году, наводчик орудия. 

А ситуация такая: у него был приказ — задержать немецкую танковую колонну, пока отходят наши части. Заболоченный берег реки, мост, то есть обходных путей у немцев не было. И вот два с половиной часа они не могли одолеть одного сержанта с одной пушкой! Он подбивает головной танк, который блокирует проход колонны, подбивает хвостовой БТР, и немцы оказываются зажатыми на дороге. В результате потери с немецкой стороны — 57 человек, полтора десятка танков и БТР. Сиротинин стоял до конца, и, когда кончились снаряды, отстреливался из карабина. 

Этот подвиг не стал во время войны, что называется, каноническим, о нем узнали позже, но ведь таких подвигов, таких героев было бесчисленное множество. И это как раз тот главный не учтенный немцами фактор, который сорвал блицкриг на советской земле. Морально-политическая подготовка, патриотизм, несгибаемый дух большинства советских людей! 

Виктор КОЖЕМЯКО. Фактор в самом деле важнейший. И вы правомерно сказали о большинстве советских людей. Потому что антисоветская пропаганда вроде бы тоже оперирует какими-то фактами — имевшими место случаями трусости, предательства и т.п. Но вопрос: кого было больше — трусов и предателей или героев? Главный ответ, конечно, в победном для нас исходе войны, но путь к нему начался с этих первых труднейших дней, с 22 июня. 

Советское воспитание и вся советская система с честью выдержали труднейший экзамен 

Георгий КУМАНЁВ. Надо сказать, какой совершенно необыкновенный патриотический подъём начался в стране 22 июня — сразу после того, как люди услышали по радио выступление В.М. Молотова о вероломном нападении гитлеровской Германии. Думаю, никогда и ни в какой стране ничего подобного не было. Тысячи людей буквально осаждали военкоматы, райкомы партии и комсомола с просьбой направить их на фронт. Даже те, кто по состоянию здоровья освобождался от воинской службы. И такое было всюду, даже в нашем маленьком городке Лукоянов Горьковской области. Мне шёл десятый год, я уже был третьеклассником и всё хорошо помню. 

Мой отец, директор педагогического училища, 22 июня добровольцем ушёл на фронт, несмотря на то, что у него была бронь. А мы с братом-близнецом обязались работать в колхозе, чтобы помогать фронту и нашей бабушке. Отец был командиром роты, потом комиссаром батальона, получил тяжёлые ранения и несколько боевых наград. Когда же вернулся в училище, оно стало под его руководством лучшим в стране и первым было удостоено ордена Трудового Красного Знамени. 

Ну а мы с братом заработали в каникулы военных лет по 1200 трудодней. Чтобы получить медаль «За доблестный труд в Великой Отечественной войне» надо было иметь 600 трудодней, а у нас оказалось вдвое больше. Так что это была наша первая и, может быть, самая дорогая награда. 

Вы понимаете, что я не себя хочу возвысить. Хочу показать, что величайший патриотический подъём охватил тогда действительно большинство нашего народа, все поколения — от мала до велика, от детей до стариков. И это, конечно, стало результатом всего предвоенного советского воспитания. 

Владимир СУХОДЕЕВ. В школе у нас история и литература были самыми любимыми предметами. Не забуду хрестоматию по русской литературе, где на обложке были изображены три богатыря. А какие учителя! Преподававшая литературу и русский язык Мария Васильевна создавала в лучшем смысле настоящий культ Пушкина: проводились посвященные ему вечера, ставились спектакли, читались стихи. А шефствовавший над школой завод «Серп и молот» очень много делал для воспитания на революционных и боевых традициях. 

И вот наступает 22 июня. Накануне — наш выпускной вечер, трогательное прощание со школой и планы на будущее, а на следующий день — известие о войне. Сразу все шестнадцать ребят нашего класса пошли в военкомат. Все! Одно стремление: на фронт, защищать Родину! Мы просто не мыслили себя иначе. 

На фронт ушёл мой отец, участник Гражданской войны. Воевали брат и сестра, брат погиб. И это была обычная, рядовая семья того времени. Таких были миллионы. 

Виктор КОЖЕМЯКО. Однако фальсификаторы-антисоветчики пытаются опровергать даже то, что, казалось бы, неопровержимо — дух народа, патриотический настрой. Дескать, всё это советская пропаганда. Противопоставляя поколения, отрицают значение предвоенной советской воспитательной работы. Вот недавно читал я некоего «православного аналитика», и он внушает: выиграли войну люди старшего поколения, с дореволюционным ещё патриотическим воспитанием, а молодёжь, воспитанная в советском духе, в первые же месяцы вся была перебита… 

Арсений ЗАМОСТЬЯНОВ. Ну, во-первых, даже люди 1905 года рождения к началу войны более двадцати лет воспитывались в советском духе. А во-вторых, по-моему, ни в коем случае нельзя противопоставлять воспитание на традициях русской истории, русского патриотизма, к чему обратился Сталин в середине 30-х годов, и воспитание собственно советское, коммунистическое. Они тогда соединились, слились — и в этом было главное. 

То, о чём я говорю, наверное, можно проследить чуть ли не по каждой семье. Скажем, между моим дедом-фронтовиком и прадедом в своё время возник некоторый конфликт. И связан он был в основном с отношением к религии, к церкви. Прадед был глубоко верующим человеком, а дед лет в пятнадцать вышел из-под отцовской опеки. Для него гораздо важнее в воспитательном отношении были фильмы «Чапаев», «Путёвка в жизнь», советская литература, которую он читал. 

Но с этим соединилась и русская классика. Вспомним хотя бы, с каким поистине всенародным размахом был отмечен в 1937-м Год памяти Пушкина. На русских традициях непокорения врагам, идущих от Куликовской битвы и ранее, воспитывали историческая литература и такие великолепные фильмы, появившиеся перед войной, как «Александр Невский», «Минин и Пожарский», «Суворов». Дед, кстати, среди других военных реликвий привёз иллюстрированный буклет фильма «Суворов», который им показывали на фронте. 

Нет, не были потеряны для воспитания предвоенные и все советские годы! Скажу ещё о колоссальном успехе сталинской программы военно-спортивного воспитания, которое отразилось даже на результатах выступления советской команды на Олимпийских играх 1952 года в Хельсинки. Ведь наша команда, которую собирал и во многом патронировал Ворошилов, состояла из представителей выбитого военного поколения. Тем не менее в неофициальном командном зачете она разделила первое место с американцами, потери которых в войне были несравнимо меньшие. 

Виктор КОЖЕМЯКО. А у немцев на тех Олимпийских играх какое место было? 

Арсений ЗАМОСТЬЯНОВ. Шестнадцатое. После войны ФРГ долго не занимала достойных мест на Олимпиадах. 

Виктор КОЖЕМЯКО. Нельзя не говорить о социалистическом характере нашей страны и его роли в той войне и Великой Победе. Было всё-таки социальное равенство, была социальная справедливость, не было такого чудовищного расслоения на богатых и бедных, как сейчас. Люди в большинстве шли воевать не просто за Родину, а за Советскую Родину. Пойдут ли так же за Рублёвское шоссе и яхту Абрамовича? 

Арсений ЗАМОСТЬЯНОВ. Не пойдут. И само чувство Родины, несмотря на потуги нынешней власти создавать какую-то видимость патриотического воспитания, у молодёжи исчезает. Потрясающий факт: согласно социологическим исследованиям, проводившимся среди выпускников школ, только один из десяти (!) изъявляет желание связать своё будущее с Россией. 

Можно сравнить три войны: Отечественную 1812 года, Первую мировую и Великую Отечественную. Две из них были для нас победные, а одна закончилась катастрофой. Почему? 

Я думаю, в 1812-м, при всём характере феодального строя, который тогда был, сохранялась ещё некая природосообразность. Выражалась она в том, что многие дворяне всё-таки защищали Родину, служили на войне, а не наживались на ней, проливали кровь, а не стригли купоны. 

Во время Первой мировой, если говорить о буржуазии, о каком-нибудь Рябушинском, было уже именно засилье акций, то есть капитала. Потому эту войну и нельзя назвать Отечественной, хотя пытались раньше и пытаются навязать теперь. А вот уж наша Великая Отечественная — с полным единством абсолютного большинства народа — ни малейших сомнений в этом смысле вызвать не может. 

Сошлюсь ещё на один пример — на Францию. Ведь во Франции в 30-е годы, когда на неё напал Гитлер, по существу было всё то же, что в Российской империи в 10-е годы. И если бы буржуазная, монархическая Россия сохранилась до 30-х годов, едва ли она превосходила бы Францию по патриотизму. Были там и богатые воинские традиции, связанные с наполеоновским временем. Тем не менее страна не смогла оказать врагу почти никакого сопротивления — Франция потерпела катастрофу. Прежде всего, уверен, потому, что не было там стержня, какой был у нас и который связан с Коммунистической партией, комсомолом, всей советской системой. 

Михаил КОСТРИКОВ. Во Франции было подполье, было Сопротивление, причём в основном красное. Но эти люди оказались в явном меньшинстве. А вот тех, которые так или иначе успели послужить режиму гитлеровскому, было неизмеримо больше. Это и те, кто погоны вермахта надел, и кто «Пантеры» на заводах ремонтировал, и т.п. 

Возвращаясь к сегодняшнему нашему обществу, а оно, как и во Франции, буржуазное, можно сказать, что потуги власти по патриотическому воспитанию весьма неискренние. И молодёжь это чувствует, соответственно к этому относится. В нравственном отношении разве можно сравнить советское руководство с нынешним? Сталин же был в прямом смысле бессребреник. 

Владимир СУХОДЕЕВ. Напомню, что в начале войны все три сына Иосифа Виссарионовича ушли на фронт — Яков Джугашвили, Василий Сталин и Артём Сергеев, принятый в сталинскую семью сразу после рождения, через две недели после Василия. Впоследствии Артём Фёдорович говорил за себя и Василия: «Отец использовал единственную привилегию — позвонил в военкомат, чтобы нас мобилизиовали первыми». Теперь недостойные авторы типа В.Р. Мединского и прочих клевещут на детей И.В. Сталина — смелых и мужественных защитников Советского Союза от фашистской погани. Клевещут на самого вождя, хотя он стал высочайшим образцом самоотверженности во имя Родины, во имя великого дела социализма, которому служил всю свою жизнь. С первых дней войны это проявилось особенно сильно. 

Михаил КОСТРИКОВ. Да и большинство из советского руководства своим бескорыстием, самоотверженностью в работе и очень скромным бытом подавали существенный, значимый пример. Ну а какой пример подают сегодня «рублёвские мажоры», и говорить не приходится. 

Поэтому совершенно очевидно: ситуация июня 1941 года с тем мощнейшим патриотическим подъёмом сегодня невозможна. А то немногое, что у нас еще есть и что проявилось, например, в подвиге Псковской десантной роты, безусловно, идёт от остатков советского воспитания. 

Владимир СУХОДЕЕВ. Уже с первого дня войны, как и в предвоенное время, надо особо выделять то, что сегодня стараются полностью замалчивать или извращать: ведущую роль Коммунистической партии и её руководителя И.В. Сталина. У нас в «Правде» о Сталине был ряд специальных «круглых столов». Но ведь продолжается это пресловутое «не благодаря, а вопреки»! 

А как обстояло на самом деле? В руководстве партии и Советского государства было много талантливых, выдающихся людей. Однако Сталин был той собирательной фигурой, которая соединила в себе все линии, все направления войны — и экономическое, и политическое, и идеологическое, и собственно военное, и дипломатическое, и т.д. Так говорил о нём Александр Михайлович Василевский, которого я хорошо знал, и было у него для Сталина особое определение: руководящий советский полководец. 

Сейчас уничтожается самый характер Великой Отечественной войны. Победа без Коммунистической партии, без социализма, без Советского Союза… 

Георгий КУМАНЁВ. Победа без Верховного Главнокомандующего! Я всегда утверждал и утверждаю, что над нами будущие поколения смеяться станут. И уже нынешний президент повторил: победили вопреки Сталину. Кто ему дал право так говорить?! 

Виктор КОЖЕМЯКО. Верно, что победил народ, но кто-то при этом руководил народом. А если руководство не нужно, то и вы как президент сегодня тоже, выходит, не нужны. Такая логика? 

Георгий КУМАНЁВ. Могу напомнить высказывание Наполеона: «Стадо баранов во главе со львом сильнее, чем стадо львов во главе с бараном». Так что если бы Сталин был баран, чего бы стране и народу оставалось ждать? 

22 июня — День мужества и стойкости 

Виктор КОЖЕМЯКО. Завершая разговор, последуем нашей традиции и максимально коротко подведем некоторые итоги по принципу «самое-самое». 

Юрий ЕМЕЛЬЯНОВ. Самое главное, что надо подчеркнуть, по-моему, состоит в следующем: начатая 22 июня 1941 года военная кампания, тщательно планировавшаяся и готовившаяся немцами, провалилась. Это было ясно уже из совещания, которое провел Гитлер 21 августа и где пришлось констатировать, что ни одна из трёх групп армий, наступавших на Советский Союз, не выполнила своих задач. Ленинград, Москва и Киев не были взяты. Прошло два месяца войны, а Советский Союз не был разгромлен. 

И тогда Гитлер меняет планы, поворачивает значительную часть группы «Центр» на юг. Киевское сражение, тяжёлые бои. Они это сражение выигрывают, но теряют время. Наступление на Москву начинается 30 сентября — при том, что по всем задачам они должны были полностью закончить кампанию к 1 октября. 

То есть это уже был провал. Да, наше положение оставалось тяжёлым, да, мы несли большие потери, и наши армии были окружены под Вязьмой, но к 5 декабря 1941 года уже четверть вооружённых сил Гитлера на советско-германском фронте была уничтожена. Так что именно тогда, в 41-м, начинается закат немецкой звезды, то есть свастики, и возможности для окончательной победы были ими утрачены. 

Владимир СУХОДЕЕВ. Мы говорим о 22 июня 1941 года. И я бы сказал, что 22 июня — это поворотный день. Во многих отношениях! Черчилль, лютый антисоветчик, по-другому заговорил с нашей страной. Американцы иначе взглянули на Советский Союз. А главное в том, что советский народ, воспитанный и организованный Коммунистической партией, именно с этого дня — первого дня великой войны — проявил многие лучшие свои качества. Официально 22 июня — День памяти и скорби. Память священна, и мы скорбим о павших. Но я считаю, гораздо правильнее было бы назвать 22 июня Днём мужества и стойкости. Таким он прошел, по существу, через всю войну — и до 9 мая 1945-го, и до 2 сентября. 

Михаил КОСТРИКОВ. Упорно концентрируя внимание на наших неудачах первого периода войны, нам внушают, что всё делавшееся и сделанное в Советском Союзе перед войной было впустую. Но это не так! При всех тяжестях потерь летом 1941-го Красная Армия свою задачу выполнила. Потому что блицкриг действительно был сорван. Большое число частных, локальных удач немецких войск не вылилось в стратегическую победу, которая была конечной целью. В то же время, казалось бы, большие неудачи советских войск не слились в общее поражение. Наоборот, итогом стало то, что война обрела самый невыгодный для Германии оборот. Осенью 1941 года, с поворота основного удара на Украину, это уже была другая война — война на истощение сил, к которой Германия была не готова. А Советский Союз к ней был готов. 

Арсений ЗАМОСТЬЯНОВ. Присоединяюсь к высказанному. Более того, считаю, что не только тактические наши неудачи и поражения лета 1941-го, но и в предшествующий войне период — на дипломатических фронтах, в разведке и т.д. — оказались, в конечном счёте, частью общей нашей стратегической победы. И она была не случайной, а предопределенной всем предвоенным развитием Советского Союза. 

Георгий КУМАНЁВ. Честным историкам приходится работать сегодня в непростых условиях. Фальсификация истории Великой Отечественной войны, особенно ее первого, самого трудного периода, вовсю продолжается. Но я твердо верю: историческая правда обязательно пробьет себе дорогу, непременно одержит верх.


Версия для печати

Назад к событиям