В тисках социального неравенства
Беседа директора Института социально-экономических проблем народонаселения РАН доктора экономических наук, профессора Алексея ШЕВЯКОВА и политического обозревателя «Правды» Виктора ТРУШКОВА
Источник: «Правда».
Также смотрите: интервью Алексея Шевякова интернет-телеканалу politpros.tv
— Алексей Юрьевич, давайте представим читателям «Правды» академический институт, который вы возглавляете. Какие направления научных исследований являются для вас приоритетными? Как они связаны с повседневными проблемами общества?
— Наш институт занимается изучением социально-экономических процессов, непосредственно связанных с повседневными проблемами нашего общества. Об этом свидетельствуют основные направления наших исследований. Во-первых, это анализ степени неравенства и бедности населения и пути их сокращения. Во-вторых, мы исследуем вопросы, связанные с острейшей жилищной проблемой. Широко пропагандируемая теперь ипотека — это тупиковый путь. Об этом свидетельствуют проведённые нами исследования потребности жилья для различных групп населения. Третье направление исследований связано с образованием и доступностью его для различных групп населения. Мы серьёзно занимаемся исследованием здоровья населения. В терминологии автомобилистов здравоохранение — это ремонтная станция. Если мы выпускаем плохой автомобиль, то ремонтная станция в «Мерседес» его не превратит. Следовательно, задача — делать хороший автомобиль, уровня «Мерседеса». А это — проблема не системы здравоохранения, а качества социальной среды, в которой человек живёт. Поэтому предметом исследования нашего института являются доходы, жильё, экология, безопасность, социально-политическое положение и т.д. Наконец, мы изучаем семейную политику, положение семьи в современном российском обществе, детскую бедность.
При этом надо иметь в виду, что наша страна большая. В каждом регионе любая из только что названных проблем имеет свою специфику, порой очень значительную. В нашем институте есть признанные во всем мире специалисты, которые успешно исследуют региональные аспекты социально-экономических проблем населения.
— Похожая проблематика и у социологических институтов Российской академии наук. В чём своеобразие вашего института?
— Мы не занимаемся социологическими замерами и изучением общественного мнения. Мы изучаем процессы, опираясь на данные статистики. Но это не означает, что мы противопоставляем свои исследования работам социологов. Так, по нашим данным, в стране 60—70% населения относятся к категории бедных или «околобедных». На другом полюсе — богатые. А между ними — тонкая прослойка среднего класса. Социологи подтверждают и наши данные, и то, что между этими группами нет никакой социальной мобильности.
Мы изучаем экономическую основу бытия населения страны. Это значит, что исследуется положение различных социальных групп на фоне реального состояния экономики. Но исследование имеет смысл только тогда, когда оно позволяет вырабатывать социально значимые рекомендации. В частности, мы ищем способы, как преодолеть огромные социальные перекосы, характерные для современного российского общества. Причём речь идёт не о «любительских», а о научно обоснованных, экономически аргументированных рекомендациях.
— Алексей Юрьевич, какие из исследуемых вами проблем носят неотложный характер?
— Все наши исследования убеждают, что самой острой проблемой, решающим образом влияющей на состояние остальных проблем, является социальное неравенство. Хотя в Конституции декларируется, что Российская Федерация является социальным государством, в действительности это совсем не так. Неравенство в доходах — это вопрос о том, как распределяются в обществе средства, которые оно получает от функционирования экономики, в том числе от продажи наших природных ресурсов.
Можно, получив 100 рублей, распределить их так, что общество выиграет, но может быть и противоположный результат. Например, можно 100 рублей распределить поровну по всем децилям, то есть десятипроцентным группам населения. Но можно 90 рублей отдать тем, кто входит в верхний, самый богатый дециль, а 10 рублей распределить между остальными децилями. Средний доход в обоих случаях будет один и тот же, но социальный результат будет разным.
— Но ведь иначе и не может быть в обществе, в котором деньги становятся главной ценностью. Они вытесняют справедливость.
— Различия по доходам оцениваются не только по шкале справедливости. Более того, я не буду её даже касаться хотя бы потому, что в понятиях справедливости очень много субъективного. Проблема в том, что неравенство в распределении общественного продукта серьёзно влияет на экономическое развитие общества.
— Однако это не мешает нынешним нуворишам агрессивно защищать неравенство, объявлять его чуть ли не естественным состоянием человечества.
— Проповедь неравенства неизбежно ведёт к утверждениям, что в обществе всё должно быть платным — образование, здравоохранение и т.д. Неравенство действительно начинает расходиться, как круги, по всем сферам общества. Человек, не имеющий денег, не может получить образование, тем более хорошее. Он не может поддерживать своё здоровье, решить проблемы с жильём. Сегодня у нас 70% детей рождаются в бедноте и практически 100% семей, имеющих трёх детей, нуждаются, в соответствии с официально установленными нормами, в улучшении жилищных условий.
Поэтому проблема социального неравенства является самой главной. Большинство населения РФ не может удовлетворять свои разумные потребности и желания, реализовать свои возможности. Это относится и к здоровью, и к образованию, и к питанию, и к жилью… А небольшая группа людей не знает, на что потратить свои деньги.
Либералы часто утверждают, что концентрация богатства в чьих-то руках нужна для того, чтобы общество могло вкладывать средства в какие-либо объекты. Но всё дело в том, что наши богатые ни в какие объекты свои деньги не вкладывают — они их вывозят за рубеж. А основная часть населения в это время из-за низкого уровня своих доходов не может повысить свою отдачу, свою производительность труда. Вот почему недопустимо чрезмерное неравенство.
— Поэтому уже не века, а тысячелетия общество мечтает о социальном равенстве.
— При современном уровне производства неправильно ставить вопрос о введении социального равенства. Мы считаем, что сегодня в определённых пределах неравенство полезно. Мы даже знаем эти пределы. Если говорить о децильном коэффициенте, который также называют коэффициентом фондов, то в современном российском обществе он был бы оптимальным при 7—10-кратном разрыве в доходах крайних децильных групп.
— Но во многих европейских странах 10-кратный разрыв в доходах считается опасным, так как чреват острейшими социальными конфликтами.
— Сегодня коэффициент фондов в Российской Федерации официально равен 17, а реально приближается к 30. В Москве же социальное неравенство зашкаливает, превышая 50-кратную величину. И это — основная проблема современной России. А от неё, как круги, расходятся все остальные социальные проблемы. Из-за нынешнего масштаба неравенства у нас низкая рождаемость, вымирает население, идёт социальная деградация. К тому же чрезвычайно острая проблема неравенства отягощается проводимыми реформами образования.
Если сравнивать проблему неравенства в нашей стране с известными заболеваниями, то страна больна не респираторным заболеванием, а раковой болезнью. Между тем в речах руководителей государства если слово «бедность» всё же встречается, то слово «неравенство» я в последнее время ни разу не слышал.
— Ваши выводы доказательны, аргументированы, у честного человека они не вызывают возражений. Но есть одно «но». Оно состоит в том, что априори, заранее можно утверждать, что ваши рекомендации по существенному снижению уровня неравенства нынешними государственными структурами не будут реализованы. Более того, они будут всё делать, чтобы не замечать ваш анализ российского общества. Ведь нынешняя неприличная, непозволительная степень неравенства непосредственно связана с прямо поставленной господствующими кругами задачей — «создать класс стратегических собственников». А без имущественной поляризации общества эта задача не решаема.
— Я бы поставил вопрос немного по-другому. Той задачи, о которой вы говорите, у нашего общества объективно нет. Просто так случилось, что под зонтиком рыночных отношений, под разговоры, что рынок сам всё отрегулирует, протащена задача обогащения узкой группы лиц. И она решена. Когда у меня спрашивают, достигли ли проводившиеся властью реформы цели, то я всегда отвечаю утвердительно. Задача реформ даже перевыполнена.
— Эта узкая социальная группа, решившая свою задачу, и является современными российскими «стратегическими собственниками», а ещё точнее — крупным капиталом.
— Но нигде в мире нет такой элиты, интересы которой были бы за пределами своей страны. Счета — за рубежом, богатства — за рубежом, даже семьи — за рубежом… Где ещё вы такую элиту найдёте?
— Но ведь нигде нет так называемой элиты, которая формировалась бы столь странным способом. И между этими её сторонами — прямая связь.
— Но я не согласен, что они не слышат наших научных выводов и рекомендаций.
— Слышат, конечно, но не прислушиваются. Чтобы формировавшаяся в начале 90-х годов новая буржуазия могла войти в мировой рынок, она должна была найти в нём свободную нишу. Да не просто найти, а быть допущенной до неё западным капиталом. Не случайно в совокупной добавленной стоимости РФ почти 20 лет безоговорочно доминируют среди промышленных отраслей России те, которые сориентированы на экспорт — нефтяная, газовая, металлургическая, производство минеральных удобрений.
— Что значит: занять свободную нишу? До 1991 года по миру летало 42% наших самолётов. Значит, была ниша. А что сейчас? Не знаю, чьими конкретно усилиями, но эту нишу мы сами ликвидировали.
— И в этой ликвидации западный крупный капитал был заинтересован. Так же, как он заинтересован, чтобы РФ экспортировала энергоносители, металл и удобрения.
— Нас не хотят слушать лишь те, кто не озабочен судьбой России. Но Россия — это не только они.
— И всё же: есть ли основания в нынешней ситуации надеяться на то, что ваши рекомендации будут хотя бы частично внедряться государственными структурами?
— Честно говоря, мы постоянно ощущаем сопротивление со стороны тех, кто принимает управленческие решения.
— Какие нужны первоочередные шаги, чтобы остановить нарастание социального, имущественного неравенства?
— Проблема нашей страны в том, что поднятый на щит лозунг «Обогащайтесь, кто как может» деформировал всё наше общество. Возьмём систему управления. Пожары прошлого лета дополнительно обострили проблему жилья. О необходимости её решения говорят и первые руководители государства. Вы знаете, сколько времени у нас требуется на получение всех разрешений на строительство жилья? Два года. А в Европе — 20 дней. При наших темпах принятия решений жилищная проблема неизбежно будет острой. Причина — в коррупции. Значит, необходимо с нею всерьёз бороться. А у нас только делают вид, будто борются.
Даже пресловутую международную конвенцию о борьбе с коррупцией не хотим ратифицировать. Дело в том, что она предусматривает, что чиновник должен отчитываться не только за свои доходы, но и за расходы. Причём отчёта у него могут потребовать за последние 20 лет. А если расходы серьёзно превышают доходы, то грозит конфискация имущества. Все прекрасно представляют, кого это может коснуться. Чтобы развернуть сложившуюся ситуацию, нужна мощная политическая воля.
— Конечно! Ведь разворачивать-то надо всю общественно-политическую систему.
— Судя по заявлениям, первые лица государства понимают значимость и остроту борьбы с коррупцией. Правда, на практике никаких изменений не заметно.
— Что можно делать в рамках действующей общественно-политической системы, чтобы сдерживать дальнейший рост неравенства?
— В результате наших исследований установлено, что на рубль прироста внутреннего валового продукта бедные из нижнего дециля получают в 40 раз меньше дополнительного дохода, чем богатые из верхнего дециля.
В такой ситуации можно, конечно, повышать пенсии, и наши рекомендации на эту тему даже реализуются. Но парадокс-то в том, что сейчас пенсионеры — не самая бедная часть населения. Если взять среднюю по стране бедность, то бедность пенсионеров в два раза ниже. А вот детская бедность в два раза выше средних показателей бедности по стране. Но ведь дети — будущее страны. Когда они растут в бедности, то у них и соответствующее здоровье.
Все действия власти по борьбе с бедностью мне напоминают стремление заставить телегу ехать со скоростью автомобиля. Поэтому, отвечая на ваш вопрос, подчеркну, что в борьбе с бедностью общество и государство должны заняться реформой распределительных отношений. И одно из направлений — конечно, не единственное — введение прогрессивной шкалы налогообложения.
Населению морочат голову, будто страховые взносы платит предприниматель. В действительности они берутся не из предпринимательской прибыли, а из фонда заработной платы. Только централизованно, потому что так удобнее собирать.
— А потом ещё государство берёт индивидуально 13% с каждого, создавая иллюзию, что изымает в виде налога только эти 13%.
— Да. В России каждый работник половину заработанного платит в виде налога. А на Западе 50% платит только тот, у кого высокий доход. Средняя налоговая нагрузка на оплату труда в США как раз 13%.
— У нас теперь 50%.
— Вот именно. Поэтому введение прогрессивной шкалы налогообложения — это фундаментальная проблема, а не только способ решения сиюминутных практических вопросов. Это и серьёзный вопрос теории. Считаю доказанным тезис о том, что рынок, не ограниченный прогрессивным подоходным налогом, налогом на наследство и налогом на богатство, ведёт к абсолютному обнищанию большинства населения. И это подтверждает российская действительность. Причём поляризация населения год от года увеличивается. А различные предвыборные повышения то зарплаты, то пенсий положения не меняют и изменить не могут.
Версия для печати
