И прозвали его «белым лисом»

Газета "Правда"

Член-корреспондент Российской академии наук Жан Тощенко в беседе с политическим обозревателем «Правды» Виктором Кожемяко.

Эдуарда Шеварднадзе, которому посвящена очередная наша беседа, не без оснований называют ближайшим соратником М.С. Горбачёва. Именно ему, Эдуарду Амвросиевичу, во время «катастройки» было доверено осуществлять внешнюю политику страны. Естественно, роль его в уничтожении этой страны чрезвычайно велика. Так что, если выразиться точнее, он стал не соратником, а ближайшим горбачёвским подельником по развалу великой Советской державы. И этим больше всего известен.

Востребован оказался не случайно

— Давайте, Жан Терентьевич, начнём с вопроса, который я считаю для данного персонажа исходным и наиболее значительным. Как это получилось, что первый секретарь ЦК Компартии Грузии летом 1985 года оказался в должности министра иностранных дел СССР? Ведь казалось бы, как говорится, буквально ничто этого не предвещало?

— Вы правы. Такое назначение и воспринято было в обществе как сенсация. Потому что к иностранным делам, к международным проблемам Шеварднадзе ранее не имел ровным счётом ни малейшего отношения. На главный дипломатический пост возводился человек абсолютно в этом некомпетентный, не имеющий даже элементарного представления о дипломатической работе и не знающий ни одного иностранного языка.

— Какой разительный контраст с его предшественниками на этом ответственном посту, а особенно с тем, кого он непосредственно заменил…

— Да уж, контраст с многоопытным Андреем Андреевичем Громыко просто вопиющий.

— Выходит, иной замены ему не нашлось?

— Смеётесь. В том-то и суть, что этим назначением фактически был отринут колоссальный опыт Министерства иностранных дел СССР, олицетворявшийся лучшими, достойными представителями отечественной дипломатии. Сам же Громыко их Горбачёву и предлагал, начиная с посла СССР в США Анатолия Добрынина. Думаю, каждый из них мог бы с успехом продолжать и наращивать усилия по укреплению позиций Советского Союза в мире. Но совсем не этим был озабочен Горбачёв.

— А чем же?

— Да вы сами помните: новая политика, новое мышление. Вот и на международной арене первоочередную задачу видел в том, чтобы решительно и бесповоротно отказаться от всех советских внешнеполитических достижений, чтобы начать «новую жизнь». А для этого нужен был «свой человек» — понимающий задачу и готовый реализовать её любой ценой.

— Значит, Горбачёв загодя имел в виду Шеварднадзе как «своего»?

— Конечно. Дружба между ними началась ещё в бытность Михаила Сергеевича первым секретарём Ставропольского крайкома партии. Встречались, достаточно откровенно беседовали. Согласно воспоминаниям, Шеварднадзе в одном из таких разговоров обронил, что «всё прогнило, всё надо менять». Меньше чем через три месяца Горбачёв возглавил Советский Союз — и вскоре позвал к себе единомышленника из Грузии. По моему мнению, это подтверждает, что пришедший к власти перестройщик изначально был намерен отнюдь не совершенствовать советский строй и ускорять его развитие, как он любил провозглашать, а наоборот — ломать всё, что было создано до него и опиралось на огромный исторический опыт.

— Но как всё-таки они находили друг друга! Небезызвестного А.Н. Яковлева будущий генсек присмотрел в далёкой Канаде, главу МИДа — в соседней советской республике…

— Ясно, что для этой должности такой глава был совершенно случайным человеком, если иметь в виду интересы дела и страны. А вот если оценивать с точки зрения горбачёвских интересов, выдвижение совсем не случайное.

— Выдвиженец его оправдал?

— По-моему, даже с перевыполнением плана.

Сдача позиций по всем направлениям

— Что вы считаете самым главным во внешней политике страны, когда официально руководил этой политикой и отвечал за неё Шеварднадзе?

— Самое главное — это сдача позиций Советского Союза по всем направлениям. Такую политику стоит назвать капитулянтской. Разумеется, здесь неразделимы Горбачёв и Шеварднадзе, основные решения во внешнеполитической деятельности не могли приниматься без влияния «первого лица». Но представьте, что главой МИДа остаётся Громыко…

— Да это просто невозможно представить!

— В том-то и дело. А такой тандем идеально подходил для целей Горбачёва. Никаких конфликтов, противоречий и даже мелких расхождений. Но что в основе? Попрание интересов страны и всемерное её унижение. Ну а горькие результаты нам приходится расхлёбывать по сей день.

— Имеете в виду расширение блока НАТО на Восток, которое, по имеющимся данным, не должно было состояться?

— Безусловно. Да и вообще всё, что связано с ликвидацией Германской Демократической Республики и объединением Германии. Это же именно Горбачёв и Шеварднадзе приняли такое решение. Подчеркну: на крайне унизительных для СССР условиях! Минимальная сумма «отступных», скоропалительная эвакуация контингента Советской Армии с территории ГДР, из-за чего, как известно, многие воинские части были выброшены буквально в чистое поле…

— А можно несколько подробнее про решение вопроса об «отступных», которые причитались СССР? Я слышал, что Шеварднадзе лично готовил этот материал к обсуждению.

— Готовились к переговорам о сумме выплат, понятно, и в нашем МИДе, и в ФРГ. Но как! Западногерманская делегация выработала такой план: соглашаться, если будет предложено заплатить 80 миллиардов марок, а уж при очень сильном упрямстве и нажиме СССР — идти на 100 миллиардов. И немцы были невероятно поражены, когда Горбачёв пролепетал сумму… в 11 миллиардов!

Ободрённые столь приятной неожиданностью, немецкие партнёры ещё больше снизили планку и повели торг вокруг 8 миллиардов марок. «С этого момента, — вспоминал канцлер ФРГ Коль, — мы поняли, что наш партнёр по переговорам не стоит на высоте проблем, которыми ему приходится заниматься». Вот вам оценка компетентности и Горбачёва, и его подручного по иностранным делам.

— И на переговорах же — их самый большой стратегический провал?

— Увы, увы… Тот кардинальный вопрос о расширении НАТО, который вы затронули, обсуждался опять-таки при участии Горбачёва и Шеварднадзе. По ходу дискуссии говорилось, что в состав НАТО не войдёт объединённая Германия и альянс не будет претендовать на своё расширение за счёт ликвидируемого Варшавского Договора.

Говорилось, да. Более того, и американцы, и европейцы вроде бы даже выражали согласие обсуждать дальше такое предложение. А Горбачёв позднее утверждал, что ему и «всему миру» обещали, что после воссоединения Германии «НАТО не продвинется на Восток ни на один сантиметр» (и это якобы зафиксировано в аудиозаписи переговоров).

— А чем обернулось?!

— Когда альянс стал распространяться на страны бывшего социалистического блока, опять последовал знакомый лепет, теперь — о нарушении джентльменского соглашения. Но ответ был простой: в официальных документах нигде ничего подобного не записано.

— В своё время, если помните, был поставлен сакраментальный вопрос по поводу другой российской власти: «Глупость или измена?» Не находите ли вы, что в данном случае он весьма и весьма уместен? Старались ли Горбачёв и Шеварднадзе отстоять важнейшие интересы своей страны или просто делали вид, что, на мой взгляд, гораздо более похоже на правду? И тогда это самая настоящая измена, которая, прямо скажем, привела к итогам воистину катастрофическим.

— Про измену предпочитали помалкивать, но катастрофичность итогов такой «дипломатии» тогда же с изумлением отмечалась многими наиболее глубокими и объективными экспертами в разных странах. Приведу для примера отзыв Катрин Дюранден, профессора парижского Института международных и стратегических исследований. Она оценила происшедшее как «трагический момент истории СССР», который «спровоцировал последующий обвал, закончившийся крахом Союза».

А вот отрывок из беседы на эту тему Горбачёва с президентом Франции Миттераном. Тот заявляет: «ФРГ — член НАТО, и именно она — если называть вещи своими именами и отбросить дипломатическую оболочку происходящего — поглощает ГДР» (это в ответ на заявление Горбачёва, что объединённая Германия возможна лишь как демократическое и миролюбивое государство и что, согласно внешней политике СССР после 1945 года, объединение мыслилось как сохранение равноправной государственности обеих частей Германии). Горбачёв: «Но ведь мы не говорим о «поглощении». Миттеран: «Но и я не говорю о «поглощении»! Просто сейчас, в беседе с Вами, я называю реалии своими именами».

Оптом и в розницу

— Что ж, для кого-то в мире те реалии, которые обеспечивались действиями Горбачёва и Шеварднадзе, становились огромным подарком, вожделенной радостью, но только не для страны, от имени которой они всё это вытворяли.

— Несомненно. Причём нельзя приуменьшать личную роль в этом Шеварднадзе. Торговля Родиной шла, можно сказать, как оптом, так и в розницу, и почти везде, в большом и малом обнаруживается его конкретный след.

Конечно же, к наиболее губительным последствиям активнейшего участия Шеварднадзе надо отнести ликвидацию Варшавского Договора и Совета экономической взаимопомощи. Это при том, что НАТО не только не прекратила своего существования, а очень быстро начала расширяться к границам нашей страны. Через годы мы имеем нынешнюю ситуацию с Украиной и вынужденную специальную военную операцию.

— А ведь Шеварднадзе вкупе со своим начальником упорно твердил, что в странах Запада нам надо видеть не врагов и конкурентов, а союзников и партнёров.

— Если бы только твердил. Трудно перечислить все его соответствующие действия — как я уже сказал, в большом и малом. Впрочем, насколько малым это было, судите сами.

Так, 1 июня 1990 года в Вашингтоне совместно с госсекретарём США Джеймсом Бейкером Шеварднадзе подписал соглашение о передаче США акватории Берингова моря, в результате чего Советский Союз потерял значительное пространство. Указанные районы богаты не только рыбными ресурсами, но и нефтегазовыми месторождениями. По условиям соглашения к США отошли две части исключительной экономической зоны СССР — площадью 23,7 тысячи и 7,7 тысячи кв. километров; а также участок континентального шельфа площадью 46,3 тысячи кв. километров в открытой центральной части Берингова моря, находящийся за пределами 200 морских миль от исходных линий. Каково?

— Впечатляет! Я уже думал об этом. Хотя в то время, когда такое происходило, мало кому в нашей стране это было известно. К вопросу о горбачёвской «гласности» в исполнении Шеварднадзе...

— Да, так называемая гласность была весьма своеобразной. Граждан не очень-то посвящали, например, в то, что обороноспособность родной страны её руководство начинает раздевать чуть ли не догола. Вот в чём — в переговорах о разоружении тоже особенно сказывалось одностороннее «миротворчество» своеобразного главы МИД.

При его согласии и под его нажимом состоялось подписание неравноправного договора между СССР и США об уничтожении ракет средней дальности. Несмотря на категорические возражения многих военных экспертов! Они-то прекрасно понимали, что договором этим наносится серьёзный удар по боеспособности Советской Армии.

— Знаете, мне довелось много заниматься изучением жизни и деятельности знаменитого Маршала Советского Союза Сергея Фёдоровича Ахромеева. И я представляю, насколько остро переживал он такого рода удары во время «катастройки», как пытался изо всех сил противодействовать им. Собственно, результатом этого и стала его таинственно трагическая кончина.

— А я добавлю, что все здоровые силы, ещё остававшиеся тогда в Министерстве обороны СССР и Генштабе, просто возненавидели Шеварднадзе за его предательское отношение к проблемам армии и флота. Кто-то во всеуслышание говорил о «чудаковатых дипломатах», а многие выражались и гораздо круче.

В конце концов часть военных руководителей выдвинула требование отдать Шеварднадзе под суд. Наверное, это особенно повлияло, что он в декабре 1990 года сделал «финт ушами»: неожиданно заявил о своей отставке с поста главы МИД.

— Помню, это действительно было воспринято как неожиданность. Удивила и мотивировка: он говорил про «нарушение демократии» в стране, про «наступление враждебных сил» и «угрозу диктатуры». Всё это фактически в адрес своего «друга» Горбачёва, который как раз в это время собирался сделать его вице-президентом и которого он по сути дела предавал. Как и бывает в подобных случаях, спасая свою шкуру, делал хорошую мину при плохой игре. На самом деле уже понимал, что Ельцин в противоборстве с Горбачёвым одерживает верх.

— Те пять с половиной лет, о которых мы говорили сейчас, стали самыми звёздными в биографии нашего персонажа. По достигнутой им карьерной вершине и всемирной известности, которую он обрёл. Другой вопрос, с каким знаком эта известность — плюс или минус, сколько людей им восторгаются и умиляются, а сколько его проклинают.

Сам он в 2006 году засвидетельствовал о себе следующее: «Мне и моим друзьям удалось урегулировать натянутые отношения между СССР и США. Именно тогда, когда я был главой МИД, состоялись объединение Германии, освобождение Восточной Европы, вывод войск из Афганистана. Это мало или много? Думаю, довольно много».

Зададим нашим читателям вопрос о том, что думают на сей счёт они. Зная, какой ценой и с какими последствиями осуществлены все названные и неназванные деяния «белого лиса». Такое прозвище в народе к Шеварднадзе крепко прилипло.

— С намёком на его седину и хитрость?

— Видимо, так.

До чего же бывает обманчива внешность

— Эта ранняя седина выглядела красиво и, надо заметить, придавала его облику видимость благородства. Многих, наверное, до поры до времени такая видимость вводила в заблуждение. Признаюсь, меня тоже. Пока в конце 1970-х не увидел воочию не только внешность его, но и поведение.

— А что в поведении смутило?

— Это был всесоюзный семинар по организационно-партийной работе, который ЦК КПСС решил провести в Тбилиси. То есть Шеварднадзе выступал здесь во главе принимающей стороны. А главным организатором большого мероприятия стал секретарь ЦК Иван Васильевич Капитонов. И вот надо было видеть и слышать, как угодливо, даже подобострастно Шеварднадзе с ним общается! При этом достаточно хитро. Вроде и примитивным лакейством не назовёшь, хотя по существу — оно самое, разве что в искусно утончённой форме.

— Я для данного персонажа вывел следующую формулу: виртуоз приспособленчества, мимикрии и имитации. Виртуоз! Все деятели, о которых мы с вами ведём речь, то есть оказавшиеся в конце концов политическими оборотнями, по натуре своей и предшествующему поведению были приспособленцами. Но имеются среди них такие, что проявили себя рекордсменами этого подлого искусства. Согласитесь, таковы Горбачёв, Ельцин, А.Н. Яковлев. К ним присоединяю и Шеварднадзе.

— Можете для наших читателей мотивировать это?

— Если всё мне известное перечислять, места в газете не хватит. Он рано сделал главной целью своей жизни рост по карьерной лестнице и остальное этой цели подчинил.

— А ведь мечтал, кажется, стать медиком.

— Да, окончил Тбилисский медицинский техникум. С красным дипломом, что давало ему возможность без экзаменов поступить в мединститут. Однако он уже почувствовал, что гораздо большего положения может добиться по другому пути. В техникуме его избрали комсомольским секретарём, а после окончания учёбы предложили место инструктора в Орджоникидзевском райкоме комсомола г. Тбилиси. Он согласился. Это был 1946 год, в начале которого ему исполнилось 18.

— А всего через 11 лет, в 1957-м, инструктор райкома становится первым секретарём ЦК ЛКСМ Грузии! Взлёт стремительный.

— Именно. Так у него и дальше пойдёт. Учёбу же продолжит в республиканской партийной школе (два года) и заочно в Кутаисском пединституте. Поверхностная учёба. Однако в 1972-м, побывав на посту министра внутренних дел Грузинской ССР, он занимает уже наивысшую должность в республике — первого секретаря ЦК Компартии Грузии. Отвечая на вашу просьбу мотивировать моё определение Шеварднадзе как виртуоза приспособленчества, могу сказать, что служебных вершин он достигал больше всего благодаря этому «таланту», а отнюдь не выдающимися деловыми качествами.

Что касается дела, то у Эдуарда Амвросиевича всегда господствовала показуха. Замечу: иногда очень даже эффектная. Ну вот, например, как начал он свою деятельность на посту первого секретаря ЦК Компартии республики. Свыше ему было предписано развернуть борьбу с коррупцией, расцвет которой относили за счёт его предшественника Мжаванадзе. Так вот, на одном из самых первых собраний партийного актива новый первый секретарь предлагает всем собравшимся продемонстрировать свои наручные часы. И что же? За исключением одного со скромной «Славой» (совсем недавно на должность назначенного), у всех оказываются престижные и дорогие «Сэйко»!

— Действительно эффектно.

— Да только про реальную результативность говорить не приходится. Похоже он поведёт и всю дальнейшую борьбу с коррупцией. Казалось бы, снимали с должностей и даже арестовывали, что называется, пачками, но кардинально-то почти ничего не менялось.

— А почему?

— Да потому, что на место одних мздоимцев ставились другие. И через какое-то время можно было уже говорить, что клан Мжаванадзе сменился кланом Шеварднадзе. Вопрос: какой «лучше»? Зато мало кто умел восхвалять Генерального секретаря ЦК КПСС Л.И. Брежнева столь виртуозно, как Шеварднадзе.

— О, это я помню, конечно.

— И всё же обратитесь хотя бы к текстам его выступлений на съездах КПСС. Это прямо-таки гремучая смесь славословия в адрес первого лица государства. Смесь, состоящая из набора лозунгов и безудержной похвальбы.

— Уже тогда многие определяли это как восточное иезуитство.

— Хуже то, что подобные панегирики, раздававшиеся в адрес Советского Союза и русского народа, оказались позднее на поверку проявлением вопиющего двуличия. Например, Шеварднадзе принадлежат слова, сказанные на ХХVI партийном съезде в 1981 году: «Солнце для Грузии восходит с севера». И сравните со словами, написанными им же в 2009 году: «Грузия была частью Советского Союза, и это не принесло ей счастья».

— Перерожденец. Отвратительно подобное читать и слышать.

— Но приведу вам ещё более хлёсткое его признание: «Я сердцем никогда не был коммунистом». Как оценить такое? Это написал многолетний член ЦК и даже Политбюро ЦК КПСС, удостоенный звания Героя Социалистического Труда и множества других высших советских наград.

— Просто ужас, честное слово. Что мог бы сказать по этому поводу старший его брат Акакий! Он героически погиб при защите Брестской крепости и похоронен в цитадели мемориального комплекса. Представить только: один брат жизнь отдаёт за Советскую Родину, а другой её уничтожает. Да ещё и глумится при этом…

— Ниже нравственное падение трудно вообразить.

Вылупился националист, да ещё махровый

— Итак, признался, что не был коммунистом. А кем же тогда был?

— Пожалуй, точнее всего следует назвать его националистом. Долгое время скрытым, а затем развернувшимся вовсю.

— Предзнаменование тому мне запомнилось. Он ведь публично поддержал грандиозную провокацию националистов в Тбилиси в апреле 1989 года и осудил действия военных, которые были в полном смысле слова ошельмованы. А после его демарша с отставкой уже не удивляла полная поддержка им Ельцина и в августе 1991-го, и в декабре. То есть он приветствовал развал Союза, чему фактически все «перестроечные» годы и содействовал.

— На языке социологии я определяю это как этнополитическую ксенофобию. У Шеварднадзе она сначала проявилась по отношению, во-первых, ко всему советскому; во-вторых, ко всему русскому как носителю «империалистических» устремлений; в-третьих, к иным народам, населяющим ареал влияния ксенофобов; и, наконец, в нахождении «крыши», на которую можно надеяться и от которой ожидать помощи в случае подлинного или мнимого ущемления своих интересов.

— Шеварднадзе ведь совсем недолго оставался в постсоветской России?

— Да, прозябал, как некоторые выражаются. Можно не сомневаться, что всё его внимание было сосредоточено уже на Грузии, где он родился и рос как политик. Основные его мысли о дальнейшем были связаны теперь с этой республикой. А развёртывавшиеся там события как будто прямо-таки шли ему навстречу.

— Имеете в виду крах первого грузинского президента?

— Естественно. Литературовед Гамсахурдиа, носивший знаменитую фамилию писателя-отца и вознесённый к вершине власти на волне поистине безумной «демократии», за кратчайший срок вверг республику в хаос и довёл её экономику до полного развала. Новоявленная страна стремительно распадалась. Тогда-то, на рубеже 1991 и 1992 годов, в Грузии происходит государственный переворот, в результате которого президент Звиад Гамсахурдиа был смещён и бежал из страны.

— Мне очень показательным представляется связанный с этим факт: отменили же тогда не только лично Гамсахурдиа, но и саму должность президента. Как говорится, за что боролись, на то и напоролись. Власть перешла к Военному совету, а он тоже проявил беспомощность в наведении элементарного порядка. Ведь именно после этого возникает идея пригласить Шеварднадзе вернуться на родину и возглавить страну?

— Есть и другая версия, тоже весьма правдоподобная — с учётом характера «белого лиса». Многие уверены, что за организаторами переворота стоял он сам. В любом случае Военный совет переименовывается в Государственный совет Республики Грузия, а Шеварднадзе в марте 1992 года становится его председателем.

— Дальше, насколько я помню, названия руководящей должности «белого лиса» в этот скользкий период не раз менялись. В октябре 1992-го он по результатам всеобщих выборов становится председателем парламента. А вскоре парламент вводит должность главы грузинского государства, и данный пост тоже занимает Шеварднадзе. Президентство в Грузии восстанавливают только в 1995-м. На выборах он же одерживает весомую победу: 72,9 процента голосов. Как вы объясняете такую феноменальную поддержку?

— Только надеждой, больше ничем. С одной стороны, сильнейшим образом ударил по народу безумец Гамсахурдиа. С другой — живы были в массе народа воспоминания о благополучной жизни в СССР, который для многих ассоциировался с ним, с Шеварднадзе. Отсюда и надежды, которые, впрочем, довольно скоро начали колебаться в разные стороны.

— Но какой-то план он всё-таки имел?

— Говорить о чёткой программе действий по выводу республики из глубочайшего кризиса нельзя. У Шеварднадзе в это время её не было ни с первых руководящих шагов, ни позднее. Всё в основном происходило спонтанно, хаотически, по наитию. Одно ясно: пришедший к власти при поддержке криминально-националистических сил (вспомните такие теневые преступные фигуры, как Тенгиз Китовани и Джаба Иоселиани), он стал очередным клевретом оголтелого грузинского национализма. И как всякий клеврет представлял собой ничтожную величину, не способную к реальным конструктивным действиям.

— А чем в первую очередь заявил о себе?

— Возрождением «славной грузинской истории» со всеми её царицами и царями. Ну а события Октябрьской революции и Гражданской войны стали трактоваться как насильственный захват Красной Армией Закавказья. Разумеется, начались переименования. Исчезли в Тбилиси даже улицы Пушкина и Грибоедова, столь много сделавших для прославления Грузии. Или, скажем, такой факт. К 1999 году из 500 газет, издававшихся на русском языке, в Грузии осталось… не более 10!

— Отношения с Россией складывались драматически.

— Более чем. Поначалу Шеварднадзе старался извлечь для себя максимальную выгоду из этих отношений, и в чём-то он даже преуспел. Однако доминанта прозападного курса, которая им была задана, всё больше усиливается.

В марте 1994 года Шеварднадзе совершил поездку в США и во время визита убеждал Билла Клинтона о необходимости международного военного присутствия в Грузии. Было подписано соглашение об открытии взаимно военных представительств двух стран и осуществлении «программы военного сотрудничества», включающей в себя американскую помощь и финансовое содействие перестройке вооружённых сил Грузии. А вскоре сюда были приглашены для обучения армии инструкторы из США. Одновременно Грузия дала согласие на строительство нефтепровода Баку — Тбилиси — Джейхан в обход России.

— Действительно, суть такой внешней политики налицо: проамериканская и антироссийская. Но не менее важна, пожалуй, дискриминационная политика Шеварднадзе по отношению к иным народам, населяющим Грузию. Здесь-то всё тоже обострилось до крайности!

— Безусловно. И это опять-таки он, оголтелый национализм. Напомню, Гамсахурдиа отменил автономность Абхазии и Южной Осетии, демонстративно проигнорировал стремление этих народов иметь определённую самостоятельность и суверенитет. Потом в действие вступил Шеварднадзе. Сначала он дал согласие на поддержку плана по созданию конфедерации в Грузии, который выработали все участники соглашения.

— Но, как скоро выяснилось, «белый лис» этот проект вовсе не собирался выполнять?

— Более того, при нём были ликвидированы попытки сохранить специфические конфессиональные и внутринациональные особенности, восходящие к делению грузинской нации на субэтносы. А против абхазского народа он развязал жестокую войну, которая кончилась поражением официальной грузинской власти. Кстати, самого президента от угрозы смерти (он попал в окружение) спасла Россия, гарантировав ему выход из безнадёжной ситуации. Нужно отметить и то, что давлению, различным ограничениям подверглись этнические группы армян и азербайджанцев, компактно проживающие в некоторых районах Грузии.

— В общем, всеми своими действиями и бездействием Шеварднадзе подготовил приход ещё более одиозного грузинского президента — Михаила Саакашвили?

— Именно! Хотя, формально говоря, Саакашвили сверг Шеварднадзе, подготовив свою «революцию роз». Но кто приблизил к себе наглых молодых авантюристов во главе с пресловутым Мишико? Кто их поддерживал, прокладывал им дорогу наверх? Да он же, Эдуард Амвросиевич. Такая вот кадровая дальновидность.

Замечу, что Саакашвили во многом продолжил начатое предшественником. При Шеварднадзе участились недружественные акции против российских войск, дислоцированных в Грузии. А закончилось потом выводом их с её территории. От Шеварднадзе прозвучали первые угрозы о возможном выходе руководимой им республики из СНГ, а осуществил это Саакашвили…

— В итоге получилось так, что среди государств, возникших на постсоветском пространстве, Грузия стала одной из самых недружественных по отношению к России. Как оценим вклад в это «белого лиса»?

— Как основополагающий или, во всяком случае, очень большой.

Версия для печати