В.А.Бударин. Модерн-капитализм: пиар утки прихватизаторов
Истоки прихватизаторства. Мы живем в особое время. Когда-то известный русский писатель А.К.Толстой сказал свою знаменитую фразу о временах и нравах эпохи Ивана Грозного. Замечательный поэт-демократ Н.А.Некрасов повторил её в поэтической форме: «Бывали хуже времена, но не было подлей!». Это было сказано уже о России середины и конца XIX века. Но властитель дум передовых людей той поры неожиданно ошибся. Оказалось, что возможны времена и хуже и подлей одновременно. В них живёт сегодня наше многострадальное Отечество. Трудно представить себе ту меру унижения, которую переживает ныне трудовой люд России, отброшенной в зловонное ущелье бандитского капитализма. Открытое расхищение государственного народного добра под благовидным предлогом приватизации и передачи имущества ««эффективным собственникам», социальный геноцид и вымирание страны, упадок и дегенерация культуры, расцвет коррупции и взяточничества, невиданный размах преступности — всё это лишь ничтожная часть тех издержек, которые понёс российский социум со времён сознательного и целенаправленного разрушения СССР и его социально-экономического уклада.
Ещё никогда массовое оболванивание населения не достигало такого позорного размаха. Наёмными прислужниками капитала, выполняющими социальный заказ своих хозяев, оболгано социалистическое общество, до неузнаваемости искажена его история, извращены его цели и задачи. Народу, особенно молодёжи, сделана искусственная прививка социально-опасной глупости, именуемой антикоммунизмом. В его потёмках ютятся люди, вот уже два десятилетия лишённые элементарной социальной защиты, без ставших для них исконными за три четверти века социалистического развития прав на труд, на бесплатное здравоохранение и образование, на счастливое детство, на обеспеченную старость.
Но ничто не вечно, а антикоммунистическое умопомрачение — тем более.
Развернувшийся в стране экономический кризис, новое падение производства от и без того мизерного уровня, сфабрикованного олигархатом и продажным чиновничеством, новое падение жизненного стандарта трудящихся, взлёт массовой безработицы, безудержная инфляция, рост цен и тарифов на предметы народного потребления и услуги — всё это «просвещает» народ, создает иммунитет против бессовестной телепропаганды и влияния газетных «уток». Неустанная деятельность коммунистов по защите интересов рядовых тружеников делает своё дело. Идеи социализма и коммунизма обретают новую жизнь, возвращая старые плацдармы и завоевывая новые. Движение общества к социализму и коммунизму исторически неотвратимо.
Однако буржуазия, олигархи, коррупционеры либо отказываются верить в такую перспективу, либо последними осознают её неизбежность. Поэтому они, цепляясь за свои эксплуататорские привилегии, оказывают бешеное сопротивление неизбежным переменам. В разных кругах буржуазии это сопротивление приобретает неодинаковые формы. В её среде возникает идеологическое и политическое расслоение. Одна часть, делает всё возможное, чтобы без всяких изменений сохранить достигнутое господство и выгодные для неё порядки, обеспечивающие «красивую» жизнь и всевластие денег. Тех, кто входит в её состав, можно было бы условно назвать «твердолобыми». Они имеют к своим услугам столь же «твердолобых», по-бычьи упёртых идеологов. Это традиционный ещё со времён царской России для буржуазии курс настырной жадности, бессовестного стяжательства, тупой бескомпромиссности. Как и в октябре 1917 года, эта категория господствующего класса буржуазии преобладает в его составе. Тем не менее даже в её среде нередко звучат критические слова в адрес недавнего прошлого, чтобы отмежеваться от наиболее одиозных дел и событий времён «лихих 90-х», даются лживые обещания ветеранам и пенсионерам о повышении пенсий и пособий, которые с лихвой съедаются ростом цен и тарифов ЖКХ. Все эти неуклюжие манёвры производят искомое впечатление на всё меньшее количество избирателей и населения в целом.
В отличие от России капиталисты Запада оказались гибче и прозорливее. Они пошли на некоторые экономические уступки рабочему классу, перенеся главные тяготы эксплуататорского общества на колониальную периферию, создав «рабочую аристократию» и так называемый средний класс в качестве своей социальной опоры в недрах трудовых слоев населения. Их главными идеологами стали сторонники государственного регулирования капиталистической экономики (кейнсианцы, неокейнсианцы, институционалисты) и главная сила оппортунизма в среде рабочего класса — западная социал-демократия. Правда, все вульгарные буржуазные течения в экономической теории отличаются не законченностью и логической строгостью, а ситуативностью. Их концепции и рекомендуемые методы хозяйственной политики зависят от той конкретной ситуации, в которой они родились и которую они пытаются разрешить. Поэтому нередко на смену идеям регулируемой экономики на свет выползают противоположные концепции неограниченной свободы рынка. Такова, в частности, концепция монетаризма, широко практиковавшаяся в последней четверти ХХ века в США. Крах этой практики возрождает ныне неокейнсианские настроения, заметные в позиции нового президента США Барака Обамы.
Умение монополистической буржуазии Запада лавировать и маневрировать, делать непринципиальные уступки рабочему классу и народу в целом — одна из причин того, что в эпоху империализма социалистические и национально-демократические революции первоначально происходили и до сих пор происходят в далеко не самых развитых странах мирового капитала. Образно говоря, группировка стран мирового империализма («золотой миллиард» населения планеты), подобно древнему Риму, окружена менее развитыми народами, которых римляне презрительно именовали варварами. Но именно варвары раньше рабовладельческого Рима перешли к феодальному строю и, по выражению К.Маркса, «с громом опрокинули Рим». Скорее всего, та же участь под напором революционного движения в полуколониальной периферии империализма ожидает и «золотой миллиард», возглавляемый США.
Впрочем, данные исторические аналогии мало волнуют российскую буржуазию.
В результате слепого следования теории монетаризма, навязанной американскими «советниками», наша страна оказалась в хвосте капиталистического мира по всем качественным показателям экономического и социального развития. Поэтому российскую буржуазию заботит одна проблема — тревога за судьбу капитализма в России. Но, кроме указанной категории «твердолобых», по примеру «цивилизованного Запада» появляются свои «реформаторы» буржуазного общества, претендующие быть новыми капитанами отечественного капитала. Их роднит с забугорными кейнсианцами и социал-демократами критическая оценка капитализма, но в рамках не угрожающих его существованию. Такова псевдосоциалистическая партия «Справедливая Россия», возглавляемая председателем Совета Федерации Мироновым. Такова позиция определённых кругов в фундаментальных и отраслевых общественных науках. Таков и «ниспровергатель» современного капитализма экс-мэр Москвы Ю.М.Лужков, издающий одну за другой книжки, «обличающие» пороки капиталистического строя. Все они активно заняты тем, чтобы лживо заимствовать лозунги КПРФ, «приватизировать» их, выхолащивать революционную суть, ставить на службу интересам его величества капитала. Но искусственное продление жизни капитала — всё это жалкие попытки с негодными средствами.
Естественно, коммунисты не могут допустить, чтобы вчерашние правоверные «марксисты-ленинцы», затем ставшие откровенными апологетами буржуазного строя, кричащие ныне во всю Ивановскую о «великих» преимуществах капитализма перед социализмом, сделавшие и делающие максимум возможного и невозможного для утверждения политической власти и экономического господства капитала, перехватили идеологическую инициативу, усилили своё политическое влияние на массы, увели их на путь оппортунизма и соглашательства. Ведь для коммунистов их программные установки — это путь реального решения главных вопросов социально-экономической и политической жизни во всех её противоречиях и болях. Для буржуазных же политиков и псевдосоциалистов левые лозунги и декларации — это всего лишь демагогическая риторика, с помощью которой трудящихся пытаются увести в тупики беспринципного соглашательства и «социального партнерства», напоминающего союз всадника с лошадью, в котором рабочую конягу удобнее безнаказанно пришпоривать.
Коммунистическая партия, борющаяся за завоевание политической власти, не имеет права, стоя в сторонке, созерцать столь опасный процесс. Она обязана во всеоружии глубоко и убедительно разоблачать потуги буржуазных политиков и их идеологических прилипал, прикидывающихся защитниками интересов широких масс трудящихся. Такие самозванные «союзнички», пожалуй, опаснее откровенных «твердолобых» противников. Своей критической демагогией они оболванивают народные массы, уводят трудящихся от борьбы за свои права, за смену общественно-политической системы и общественно-экономической формации.
Ослиные уши капитализма. Обратимся к последней книге бывшего московского мэра (см.: Юрий Лужков. Капитализм и Россия. Выпадение из будущего? — М.: Изд. ОАО «Московские учебники». 2009. — 135 с.). Книга подписана в печать в середине декабря прошлого года и претендует быть «последним словом» современной буржуазной мысли по проблемам экономической теории и практики. По существу, она является вторым, существенно дополненным изданием вышедшей в марте 2009 года книги «Транс-капитализм и Россия», выпущенной тем же издательством.
Автор хорошо известен в широких кругах российского общества в разных уголках страны. Родился в 1936 году. В советский период, естественно, состоял в КПСС, был научным работником, хозяйственником, администратором. С 1987 года первый заместитель, а с 1990-го председатель исполкома Моссовета. С 1991 года вице-мэр, а с 1992-го мэр Москвы и премьер-министр её правительства. Играл заметную роль в осуществлении контрреволюционного переворота в РСФСР и СССР в целом. В 1993 году активно участвовал в организации расстрела Верховного Совета РСФСР, неугодного Б.Н.Ельцину и реакционным кругам, рвавшимся к политической власти и мечтавшим о разделе в частную собственность общественного «экономического пирога» Российской Федерации. На посту мэра прославился в качестве «капитализатора», всемерно поддерживавшего приватизацию московских предприятий «эффективными собственниками».
О многих неблаговидных делах Лужкова постоянно сообщают периодическая печать, телерадио, Интернет, другие СМИ, а также официальные источники информации. Из этих сообщений следует, что Москва, взлелеенная её недавним мэром, — это город для богатых. Доходы 10% самых обеспеченных, по разным оценкам, от 15 до 40 раз выше, чем 10% самых бедных. В то же время по РФ в целом этот показатель оценивается в диапазоне 10—20 раз. Из печати следует также, что Лужков в качестве градоначальника Москвы был скорее бесспорным, нежели вероятным покровителем коммерческих успехов своей жены Е.Н.Батуриной, которая, согласно известному журналу «Форбс», занимает в текущем году 342-е место в мировом рейтинге миллиардеров. Её «Интеко» оценивается журналом в 2,9 млрд. долларов. Из них московскому мэру, по Семейному кодексу РФ, принадлежит ровно половина. Не иначе как по «случайному» сходству обстоятельств в 2003 году, когда В.И.Матвиенко стала губернатором второй столицы — Петербурга, её сын Сергей Матвиенко основал закрытое акционерное общество «Империя». Ныне его бизнес-активы оцениваются в 1 млрд. долларов. Как видим, бывший «хозяин» Москвы отличается от ему подобных всего лишь масштабами достигнутого его супругой.
Но что же такое сегодня Лужков в политэкономической теории в качестве претендента на звание нового «реформатора» экономики России, видящего себя, если не вождём российского народа, то хотя бы лидером «среднего класса», то есть основной, по его мнению, части населения страны? Эти его претензии нисколько не исчезли после скандального отрешения его от должности мэра Москвы президентом Д.А.Медведевым. Не прошло и недели после «отрешения», как Лужков занял пост декана факультета управления крупными городами в Московском международном университете, возглавляемом не безызвестным перевёртышем и антикоммунистом, доктором экономических наук, профессором Гавриилом Поповым. Одновременно экс-мэр намерен создать и возглавить собственное политическое движение. Оно может быть образовано на базе существующего с 1991 года «Российского движения за демократические реформы». Предполагается, что оно должно опираться на мнение интеллигенции и пенсионеров. И мало что значит, что он, занимая в недавнем прошлом высокий пост в «Единой России», сегодня обзывает её «партией-служанкой». В рамках «Единой России» или вне её, на посту мэра или в ином качестве, Лужков неотделим от нынешнего режима. Он — его органическая составная часть. Сам миллиардер и ставленник определённого клана миллиардеров бывший градоначальник Москвы выражает и защищает именно их интересы. Его «отрешение» от должности мэра означает всего лишь то, что другая группировка олигархов взяла сегодня в столице верх, чтобы получать максимальные прибыли и задёшево «прихватизировать» государственную собственность. Поэтому на вопрос, кто хуже, бывший мэр или свергнувший его президент, на мой взгляд, можно смело отвечать: «оба хуже».
Было бы грубейшей ошибкой и недомыслием предполагать, будто «обиженный» недавний градоначальник Москвы стал сегодня чуть ли не единомышленником коммунистов. Об этом свидетельствует сущность проповедуемых им идей. Так, признавая, что современный буржуазный строй, который он именует «транс-капитализмом», находится в глухом тупике, Лужков озабочен тем, что в этих условиях резко возрастает положительное восприятие трудящимися идей социализма, что чревато усилением позиций коммунистов. Именно данная перспектива больше всего не устраивает этого бывшего члена КПСС и ответственного работника времен Советской власти. И он решил прибегнуть к старому как мир приему — воспользоваться идеями коммунистов, потрафить настроениям левеющего народа, чтобы, «слегка подправив» эти идеи, удержать народ в дебрях капитализма, придав ему некие привлекательные «модерновые» черты. В этих целях в своей критике современного капитализма Лужков пускается во все тяжкие и разговаривает «почти» как коммунист.
Так, согласно лужковскому определению, К.Маркс был обличителем «не прекрасного» буржуазного «младенца», а «шкодливого и циничного», снабженного «геном аморальности рецидивиста», готового «нарушить любые законы» и пойти на «любое преступление» ради увеличения своей наживы (см.: С. 13—14). Такая жёсткая тональность «разоблачения» буржуазного общества сохраняется на протяжении всей книги. Однако она в нужных случаях сопровождается соответствующими оговорками и ватными прокладками. В частности, Лужков не без удовлетворения отмечает, что «марксово пророчество о неизбежности полного краха капитализма пока не сбылось», поскольку «способность капитализма развиваться, адаптироваться и совершенствоваться оказалась высока». По его мнению, это было результатом того, что буржуазное государство перестало быть комитетом по управлению делами его величества капитала, перейдя к выполнению «функции создания и поддержания социального мира и устойчивости общества», что было, «в известном смысле, социалистической по многим параметрам прививкой» (С. 14). Этот процесс, пройдя Первую мировую войну, пережив Красный Октябрь, великую депрессию 30-х годов, фашистскую альтернативу, ужасы Второй мировой войны, привёл «к осознанию необходимости коренных социально-экономических преобразований» (С. 15). Отсюда следует, что эволюция капитализма якобы «позволила поставить его на службу большинству населения и тем самым сформировала общественный запрос не на уничтожение, а на развитие капитализма» (С. 15).
Как видим, с первых же шагов своей «сокрушительной» критики буржуазного строя Лужков занят обоснованием и доказательством его приспособляемости и адаптируемости к изменяющимся условиям, что как бы изначально подразумевает, это мы увидим из дальнейшего анализа, его вечность и несокрушимость. Особое место в этом отношении он отводит кейнсианской теории «экономики спроса и государственного экономического регулирования», конкретное воплощение которой дали президент США Ф.Д.Рузвельт, западно-германский канцлер Л.Эрхард, созидатели «шведского социализма». Именно они, на взгляд Лужкова, стали предзачинателями «общества потребления», которое способно успешно решать задачи повышения эффективности производства и расширенного воспроизводства, проблемы занятости, научно-технического прогресса, обеспечения населения всё более широким кругом товаров народного потребления и т. п. Вместе с тем, видимо, чтобы угодить «левым вкусам» определённой части читающей публики, автор брошюры подчёркивает, что сам «капитализм всё равно постоянно переживал циклические кризисы» и присоединяется к мнению, что устойчивость «системы потребления» обеспечивалась лишь «благодаря внешней экспансии, империализму и глобализации» (С. 16), то есть достигалась за счет перенесения внутренних классовых неурядиц во вне, в колониальную и неоколониальную периферию.
В соответствии со своим приёмом перехвата идей и лозунгов, а также подведения читателя к нужным ему выводам, экс-мэр Москвы дает уничтожающую характеристику «общества потребления» в том виде, как оно сложилось на Западе в конце ХХ столетия и сохраняется в наше время. Что ж воспользуемся подходящим случаем, чтобы кистью нашего политического оппонента нарисовать картину этого странного общества, напоминающего некую виртуальную реальность. Итак: «Труд для людей этого общества потребления превращался из источника жизни в дополнительное приложение и «камуфляж» возможности потреблять и наслаждаться. Обеспечение граждан работой стало фетишем создания новых и новых квазиэкономических трудовых ниш, которые позволяют это потребление поддерживать. Сами экономики Запада и прежде всего США переставали опираться на реальный сектор и промышленность, переставали быть производящими, а превращались в постпроизводственные, деиндустриализованные (в США доля промышленности в ВВП составляет всего 11%), в посреднические экономики услуг, прежде всего услуг финансовых. На смену рабочему классу в этих странах пришли банковские работники, страховые агенты, биржевые маклеры, то есть те, кто оперирует в основном в финансовой сфере. Производство денег стало главным потому, что только это позволяет поддерживать дурную бесконечность возгонки расширенного потребительского спроса, от которого экономика и социально-политическая устойчивость капитализма попали в полную зависимость» (С. 17—18).
Фактически возникновение виртуального общества потребления породило ещё более виртуальную основу мирового финансового капитала, в его генно-модифицированной форме, которую автор называет «транс-капитализмом». Его главная особенность общеизвестна тем, что формула движения капитала изменилась. Лужков объявляет старой классической формулой: «деньги — товар — деньги». Но это формула движения торгового капитала. Производительному же капиталу, динамику которого скрупулезно проанализировал Маркс, свойственна иная формула движения: «деньги — производительный капитал (средства производства и рабочая сила) — процесс производства — товар — деньги. Именно эта формула и подверглась кардинальному изменению в новых условиях. Но модель движения транснационального капитала Лужковым приводится правильно: «деньги — ценные бумаги — деньги». Такая модель обусловлена отказом от кейнсианства и возвратом к концепции монетаризма. Она подготовлена периодом «рейганомики» и пересмотром банковского законодательства, которое со времён Ф.Д.Рузвельта резко ограничивало права банков в сфере финансовых спекуляций. В результате, справедливо констатирует автор, «была достроена огромная, абсолютно неадекватная система многоэтажных производных и сугубо виртуальных финансовых технологий и инструментов. В конце своего существования в прошлом году объём этой экономики деривативов оценивался более чем в 1,2 квадриллиона долларов, что в десятки раз превышает экономику не только США, но и всего мира» (С. 20).
Ещё одна особенность «общества потребления» (добавим от себя) — провоцирование престижных потребностей. Оно уводит людей от понимания необходимости ограничения потребления разумным кругом, имеет целью превратить людей в бездушных и алчных потребителей, ориентирующихся на инстинкты, а не на разум. Создаются и пересоздаются товары, удовлетворяющие потребности людей на новом, подчас бессмысленном уровне. Вещи, которыми можно пользоваться без ущерба их эстетическим и иным качествам в течение 10—15 лет отправляются на свалку через 3—5 лет, поскольку в продаже появляются новые, более «модные», полнее соответствующие «престижным требованиям» того или иного слоя общества.
Сложившаяся вакханалия потребления порождает хищническое, необузданное расходование национальных и планетарных ресурсов, в том числе в особенности не возобновляемых ресурсов. Такова цена дальнейшего сохранения капитализма, как мировой социально-экономической и политической системы: общий корабль человечества — планета Земля обречён на истощение природных богатств, грозящее гибелью мировой цивилизации. Но общественная сущность капитала, его экономические и социальные законы, правосознание его интеллектуальных верхов не считаются ни с какими доводами. Девиз французского короля Людовика XIV «После нас хоть потоп!» выглядит невинным младенческим лепетом в сравнении с современной буржуазной идеологией «конца истории». Первый грабил свое отечество и своих подданных ради возвышения себя в качестве «Короля-Солнца». Империалистическая мировая буржуазия отнимает будущее у всего человечества ради своей безграничной власти сегодня. И огромное цунами мирового транснационального виртуального капитала поставлено на службу перераспределению мировых ресурсов в пользу «избранных» стран «золотого миллиарда» и прежде всего в пользу империализма Соединенных Штатов Америки.
Всё это широко известные вещи, которые тысячекратно повторяли коммунисты. Похожие мысли излагает в своей книжке и Лужков. Он клеймит США и их «однополярную стратегию», непрекращающийся выпуск ими необеспеченных долларов, свидетельствующих об их национальном эгоизме. Автор отмечает нарастание неустойчивости капиталистической системы, неизбежность новых экономических кризисов. Он, похоже, проявляет понимание того, что ускоренное расходование ресурсов не успевает за безудержным стимулированием роста потребления, что сверхэксплуатация их источников ведёт к обеднению запасов, порождает новый, ещё более острый ресурсный дефицит. Выход из такой ситуации, подчёркивает Лужков, сильные находят в том, что грабят слабых, наживаются за счёт остального мира.
Но и это не выход с точки зрения мирового сообщества. В чём же такой выход? Ответ автора «непримирим и радикален». Обратимся к его выводу: «О таком выходе можно будет говорить только тогда, когда произойдёт осмысление того, что хозяйственный уклад под названием «капитализм» прекратил свое существование в том виде, каким его знали последние 300 лет» (С. 36). Заблуждается тот, кто подумает, что здесь высказаны оригинальные мысли автора. Данное мнение широко дискутируется в довольно широких кругах современных буржуазных политиков и учёных как в России, так и за рубежом. Сравнительно недавно президент Франции Н.Саркози заявил в Давосе, что ждать от современного капитализма чего-либо позитивного не приходится, ибо невозможно призвать рынок к совести.
Но «радикализм и непримиримость» автора и его единомышленников чисто показные. Иные, не очень подготовленные люди могут подумать, что любимец престарелых московских пенсионерок, живущих чисто кухонными заботами и радующихся любой мелочной подачке, хоронит капитализм, как таковой. Найдутся (фактически даже имеются) и такие, кто готов считать, что он был «красным мэром». Но они наверняка ошибутся. Хитрость в том, что Лужков отрицает капитализм лишь в том виде, каком он известен людям в ходе его развития за последние 300 лет. Но отнюдь не капитализм вообще. Он живет ожиданием новой стадии буржуазного общества, своеобразного модерн-капитализма. Эту стадию, полагает он, сегодня «вряд ли можно подробно охарактеризовать или даже назвать» (С. 39).
Но тут псевдокрасный мэтр буржуазного общества явно лукавит, пытаясь подспудно навязать читателю мысль, будто будущее предсказать невозможно, что этим «неблагодарным занятием» пусть-де занимаются глупые коммунисты, «эксперимент» которых окончился в России «провалом». Но вопреки затаённому смыслу процитированной фразы, он тут же, буквально рядом, именует эту стадию «посткапитализмом», а в дальнейшем даёт ей довольно широкую характеристику. Приведём её: «Как это обычно бывает, в обломках и конвульсиях старого мира уже видны некоторые параметры этого нового посткапитализма, который будет скорее ближе к формуле совместного частно-государственного накопления капитала. Но не для обеспечения максимизации прибыли, а для решения долгосрочных задач глобальной конкурентоспособности страны в единой мировой экономике. И, с другой стороны, — для устойчивого воспроизводства общественного «человеческого капитала», являющегося главным ресурсом новой сверх- и постиндустриальной экономики» (С. 40).
Итак, что же в сухом остатке? Для начала Лужков называет будущее общество, которое он сулит непросвещенному читателю, «посткапитализмом». Это как будто что-то идущее после капитализма, но в то же время нечто от него неотделимое. Такая двойственная особенность начальных рассуждений в дальнейшем, как читатель убедится, автором устраняется, в результате чего возникает полное единообразие. А что он обещает будущему жителю России и мирового социума? Очень много «привлекательного» и даже «соблазнительного». Будет господствовать «совместный частно-государственный капитал», но не для обеспечения максимизации прибыли, а чтобы сделать страну «глобально конкурентоспособной в единой мировой экономике». Не забывает автор и о пресловутом «человеческом капитале», который чудесным образом станет главным ресурсом постиндустриальной экономики. Как видим, уже в двойственном определении постиндустриализма всё элементарно сводится к обыкновенному капиталу, будь он «частно-государственным» или «человеческим». Из колпака посткапитализма торчат ослиные уши обыкновенного капитализма, который с таким усердием чуть ранее в пух и прах разносил автор. И можно не сомневаться — это всё тот же самый капитализм «300-летне-го возраста». Вопреки заявлениям Лужкова о «коренных изменениях», в обществе всё остаётся по-старому.
Теперь о завершающей стадии рассуждений, где окончательно ставятся все точки над i по поводу сущности предлагаемого автором строя. Приведем две выдержки. Первая: «Сегодня бизнес по всему миру постоянно выдвигает одно главное требование, которое состоит в том, что необходимо создать капиталу не рыночные, но общественные, социальные гарантии производства и деятельности». Вторая: «Однако это означает и то, что если все признают некоторую обоснованность претензий бизнеса именно на общественно гарантированные, а не рыночные требования к его выживанию или банкротству, то государство и общество, в свою очередь, могут и должны требовать от капитала общественного, социального, а не сугубо рыночного типа производства» (С. 43).
Действительно, будучи не уверен в своём будущем в условиях всё более обостряющейся конкуренции, особенно на фоне мирового экономического кризиса, в условиях общей экономической неустойчивости, угроз инфляции, чересполосицы цен, банкротств, бизнес заинтересован, чтобы буржуазное государство предоставило ему социальные гарантии неприкосновенности. Лужков отлично понимает, что само по себе капиталистической общество, как экономическая система, таких гарантий не дает и дать не может. И как представитель крупной буржуазии, опасающейся потерять своё состояние, он впол-не «резонно» добивается для себя и своих коллег определённых мер защиты со стороны буржуазного государства. В этом главная суть двух процитированных отрывков. Что же касается его пожелания капиталу перейти с рельсов рыночного производства на путь производства «социального и общественного», то тут перед нами сугубо демагогический демарш. Он демагогичен и нелеп уже потому, что капитал по сути своей не может быть ни социальным, ни антирыночным. Такова его природа, глубоко научно и объективно проанализированная такими величайшими умами человечества, как К.Маркс и Ф.Энгельс и их продолжателями В.И.Лениным и И.В.Сталиным. Ожидать, будто капитал способен по чьему-либо «пожеланию» изменить свою внутреннюю природу, объективные законы своего развития смешно и наивно. На это он органически не способен. Ещё более смешно и наивно думать, будто буржуазное государство станет всерьёз требовать от породившего его класса, корыстные интересы которого оно призвано защищать, чтобы капиталистический бизнес бился в первую очередь за народные интересы и во вторую очередь — за максимум прибыли. Такого буржуазного государства нигде никогда не было, нет и не будет, ибо убрать прибыль с приоритетных позиций, значит, отказаться от капитализма, а затем и от самого себя, как адепта власти капитала.
Теперь мы окончательно подошли к тому, чего добивается и пропагандирует один из самых активных организаторов расстрела Верховного Совета РСФСР, в котором иные слишком доверчивые граждане готовы видеть чуть ли не «отца-благодетеля». «Речь идёт, — пишет он, — о необходимости поиска новой модели развития капитализма…» (С. 43). Это полностью соответствует и мнению его единомышленников на Западе. Н.Саркози на Всемирном экономическом форуме в Давосе (январь 2010 г.), между прочим, ещё сказал: «…Мы не обсуждаем чем заменить капитализм, мы обсуждаем, каким мы хотим видеть капитализм».
Итак, шлагбаум, наконец, закрылся. Оказывается, все нагромождения демагогической критики капиталистического строя, вплоть до его «категорического неприятия», сводятся у Лужкова к провозглашению необходимости нового этапа того же капитализма, но «улучшенного типа». Такова логика капиталистического безумия, которую он пытается внедрить в сознание основной массы трудящихся. Что называется, «ловкость рук и никакого мошенства», как выразился босяк Мустафа — один из героев первого советского звукового кинофильма «Путёвка в жизнь». При этом по ходу сюжета он предварительно «стибрил» продукты у зазевавшегося базарного торговца. Между мышлением юного воришки и респектабельного экс-мэра российской столицы имеется определённое сходство. Первый «мошенство» заменял «ловкостью рук». Ну а наш почтенный автор «подменяет» неуклюжую ложь ловкостью языка. Подобный строй мыслей и подобная психология глубоко чужды рабочему классу, всем сторонникам социалистической идеи, да и просто элементарно честным людям.
Причины экономического кризиса. Вторая и преобладающая часть работы посвящена экономике Российской Федерации, рассмотрению особенностей и причин кризиса и его «вызовов». Лужков уверяет, будто главные проявления кризиса в «эрэфии» принципиально отличаются от таковых в странах Запада. Там они носят «фундаментальный характер», поскольку кризис связан с крушением свойственной заграничному миру «порочной модели развития». В РФ же «кризис пришел извне» в результате иностранной «глобальной свистопляски». Пройдя провалы 80-х и 90-х годов, страна будто бы «завершила процесс восстановления экономики» и «вышла в точку перехода к стратегии модернизации» (см.: С. 46). В данном случае автор «вкрутую» повторяет позицию «твердолобых», лишний раз подчёркивая свое идейное и классовое родство с наиболее откровенными сторонниками российского капитализма. Данная фразеология служит прикрытием того неблаговидного факта, что Россия за последние 20 лет по-своему вписалась в мировую капиталистическую экономику, стала её составной частью. Поэтому, хотя толковать о внешних источниках кризиса логически неуместно, зато политически выгодно. Кстати, в странах Запада тоже имеет место пропаганда «чужого» происхождения экономических неурядиц. Там нередко толкуют о том, что кризис породили США, и именно Америка — главный виновник сложившейся в мире «заварухи», а сами они невинные жертвы. Тут всё понятно. Классовая солидарность буржуазии (тем более в международном масштабе) подчас имеет немало ограничительных валов.
Ещё более нелепо звучит утверждение, что к моменту возникновения кризиса «Россия в основном завершила цикл восстановительного роста экономики». Это откровенный обман легковерной публики. К 2008 году объём промышленного и сельскохозяйственного производства не превышал и двух третей советского уровня. Народное хозяйство находится в состоянии упадка и разрухи. Ликвидированы не только десятки тысяч предприятий, но целые отрасли. И автору об этом отлично известно. По ходу дальнейших рассуждений он неоднократно сам себя опровергает.
Как это нередко свойственно буржуазным политикам и учёным, Лужков делает это тут же, едва перейдя на следующую страницу. Теперь он утверждает, что у российского общества, оказывается, имеются две собственные «принципиальные причины» вхождения в кризис, от которых «необходимо избавиться в первую очередь и безвозвратно».
В чём же эти «принципиальные причины»? Процитируем: «Это, во-первых, монетаризм и принципы его экономической политики, которые идеологически всегда были связаны с финансовым капиталом и нанесли серьёзный вред развитию России. А во-вторых, низкое социальное качество бизнеса и соответственно «бизнес-элиты».., её слабая ориентированность на задачи национального развития, слабая ответственность перед государством и обществом» (С. 47).
Наш герой старательно камуфлирует свои мысли. Он поначалу напрямую не утверждает, что это и есть главные причины кризиса, поразившего российскую экономику. Но ход его рассуждений построен таким образом, чтобы привести неопытного читателя именно к такому выводу. А затем и вывод подсунуть в удобный момент. И будто невзначай вскоре как раз и подсовывает, вскользь между делом называя указанные факторы «двумя генераторами кризисности в нашем развитии» (С. 47). На этом круг великой лжи и дезинформации «успешно» замыкается. Неосведомленным читателям остается одно: винить в своих бедах не капитализм, а неумных политиков и непорядочных капиталистов. И чтобы изменить жизнь к лучшему, достаточно, согласно такому пониманию, избрать умных и перевоспитать бессовестных.
Несомненно, оба указанных автором обстоятельства наложили огромный негативный отпечаток на развитие хозяйства современной Российской Федерации. И от них действительно нужно освобождаться «безвозвратно». Следует беспощадно критиковать бездарность, некомпетентность, непрофессионализм наших правителей, администраторов, мэров. Однако полагать, что именно они и есть принципиально главные, решающие причины вползания страны в мировой экономический кризис, нет никаких оснований. Спрашивается, а что нас не поразил бы сегодня вирус кризиса, если бы наши гайдары и кудрины не сделали себя прилежными слушателями американских экономических и политических спецкурсов и добросовестными исполнителями указаний заокеанских советников из Международного валютного фонда по внедрению в нашей стране принципов монетаризма? Разве не оказались бы мы в той же кризисной яме, будь наши бизнесмены «качеством повыше» (почестнее, почистоплотнее, без бандитской закваски)? Вопросы риторические. Достаточно обратить взоры на страны Запада, правительства которых проводят куда более прагматичную политику, а также на их «высококачественную бизнес-элиту», чтобы убедиться в противоположном. Их тоже захлестнул кризис, поскольку кризисы в буржуазном обществе — одно из неизбежных проявлений его жизнедеятельности. Главная причина кризисов, как это убедительно показал Маркс, коренится в основном противоречии капитализма, в противоречии между общественным характером производства и частнокапиталистической формой присвоения его результатов. Чтобы не было кризисов, нужно освободить мир от власти капитала. Не случайно на наших протестных акциях рефреном звучит лозунг: «Нет капитализма — нет кризиса!».
Как видим, «две принципиальные причины», выдвинутые Лужковым — специфические обманки, с помощью которых он пытается оправдать капитализм, ввести в заблуждение читателя. Это весьма удобный демагогический ход, с тем чтобы отвлечь людей от определяющих процессов и факторов реальной буржуазной действительности и перенести их внимание в область, как ныне модно говорить, действительности виртуальной. Ну а таковую можно критиковать и хлестать в хвост и в гриву. С виртуальности спрос невелик. Именно этим с удовольствием и занимается автор на последующих страницах своей книги. А почему бы и нет? Пусть народ думает, что он, не щадя живота, борется с конкретными живоглотами, вновь и вновь дословно повторяя заимствованные у коммунистов лозунги и идеи, в нужных случаях слегка их подправляя.
Начнём с проблемы монетаризма. Его Лужков снова объявляет не просто главной, но «наиглавнейшей причиной кризиса» (см.: С. 47). При этом в противоположность ранее объявленному «завершению цикла восстановительного роста» теперь речь идёт об «ужасах» внутреннего рынка и реального сектора экономики, которые возникли «не вчера», а существуют «все последние годы» (С. 48). Единственное сегодняшнее отличие от докризисного периода он видит в исчезновении «экспортно-сырьевых костылей», на которых страна «ковыляла» в течение последних лет. Будучи подорвана монетаризмом и порождённым им денежным дефицитом, экономика страны не смогла ответить на вызовы времени, а сырьевая экономика ширилась и консервировалась.
Борьбу с инфляцией монетаристы превратили в самоцель, что по странной логике их не менее странных действий лишь усиливало инфляцию. Банки, вместо того чтобы кредитовать реальный сектор народного хозяйства, выстраивали финансовые пирамиды, раздували всё новые финансовые пузыри. В ответ на повышение Центральным банком России ставки рефинансирования (т. е. ставки кредитования остальных банков) до 13% они подняли ставки кредитования бизнеса до 25—30%. И снова в полнейшем противоречии с первоначальным утверждением о завершении РФ «цикла восстановительного роста экономики» автором делается вынужденное признание принципиально противоположного характера: «Кредит умер. Почти умерло и производство. Оно до сих пор по сути дела в коме…» (С. 51). Всё это совершенно справедливые нарекания. Но нельзя забывать о том, что концепция монетаризма — это всего лишь один из способов поведения буржуазного государства в отношении экономического развития. Способ не из самых лучших. Но, как и всякий иной, он используется буржуазией, когда она считает это выгодным для себя.
В качестве второй главной причины кризиса, автор называет приход к хозяйничанью на предприятиях и управлению ими людей, неспособных выполнять данные функции. Вот как он характеризует данный слой: «Эти «капитаны» экономики ни разу не видели «моря», но готовы были взяться за руль любых финансовых потоков. Они были одеты в респектабельные костюмы, но рабочая спецовка была им чужда. Неумение этих людей заниматься реальной работой даже при очень больших деньгах — вот важнейшая из причин кризиса» (С. 55). Как видим, ещё раз и в категорической форме проводится идея, что к кризису страну привел не капитализм, а «плохие капиталисты».
Нет слов, конечно же, российские нувориши не отличаются высокими деловыми и моральными качествами. Их психология сводится к рвачеству, «хапежу», халявной наживе, к получению безразмерных кредитов. Эти временщики не заинтересованы в производстве нужной обществу продукции. Их девиз «Деньги, много денег — любой ценой, здесь и сейчас». Все это чревато криминальными разборками между «эффективными собственниками», огромными экономическими потерями, ограблением трудящихся, социальным геноцидом. Правда, наш герой почему-то забывает, что и его ближние относятся к числу указанных лиц, какие бы благотворительные акции они для видимости ни проводили. Сегодня, когда СМИ не опасаются санкций со стороны московских судов, ранее подвластных Лужкову, они вовсю судачат о том, что Е.Н.Батурина нажила «много денег» при сомнительной поддержке её бизнеса со стороны мужа и попала в список миллиардеров после того, как занялась строительным бизнесом в Москве.
В определённых кругах Лужков слывёт как человек несомненно деловой, способный обеспечить гешефт миру капитала даже там, где, казалось бы, этого меньше всего можно ожидать на почве российской действительности. Так, он видит утечку капиталов на Запад вследствие огромных долгов, наделанных частным бизнесом за границей. И под этим предлогом выступает за национализацию стратегических активов отечественной экономики. Кто-нибудь может подумать, что имеется в виду социалистическая мера, осуществлённая Великим Октябрём, то есть аналогичная той, что предлагает сегодня КПРФ. Но это никоим образом не так. Просто за годы своего господства международная буржуазия накопила собственный опыт «национализации». Один из её вариантов и выдвигает Лужков. Прежде всего, отметим, что данную меру предлагается ввести в качестве временной. Имеется в виду «наведение порядка» в «национализированном» секторе (поставить предприятия на ноги, вложить бюджетные средства в расширение производства, в его модернизацию, восстановить занятость и т. п.). Немаловажно и то, что речь идёт о выкупе собственности у нынешних хозяев для последующей перепродажи прежнему или новому собственнику. При этом предлагается выкупать по низким кризисным ценам, а продавать по высоким послекризисным и с учётом сделанных государством вложений.
На первый взгляд, идея выглядит привлекательной. Но в действительности всё не так просто. Во-первых, нынешним собственникам их предприятия достались, как правило, бесплатно либо по смешным ценам. Так что современные «низкие кризисные цены» сохранят за ними солидные капиталы, которые наверняка утекут именно за границу. Тем более, что уровень «кризисных цен» станут определять «нужные лица». Во-вторых, обратная продажа предприятий «эффективным собственникам», как показывает опыт Запада, никогда не производится по полной стоимости, порой они отдаются за бесценок под давлением парламентских лоббистов или других обходных манёвров. Да мы и сами это уже «проходили и проходим» до сих пор. Сегодня на очереди продажа гордости машиностроения советских времён знаменитого Атоммаша. Арбитражные управляющие многократно занизили его цену, распродавая активы «своим людям». Как видим, предложения Лужкова не дают ни малейших гарантий, что деньги налогоплательщиков, вложенные в модернизацию «национализированных» предприятий, не перетекут «нахаляву» в карман очередного олигарха (в том числе, не исключено, и любезной его сердцу Батуриной).
Совершенно иной характер носят предложения КПРФ. Речь идёт о безвозмездной (конфискационной) ренационализации фактически разграбленного национального достояния, созданного в основном за годы Советской власти. Народу, его государству в лице правительства национально-патриотического фронта, осуществляющего революционно-демократический курс, должны не на словах, а на деле принадлежать земля, её недра, все природные богатства, решающие стратегические отрасли экономики, без каких-либо оговорок. Только оно в состоянии на основе планового управления развитием народного хозяйства открыть дорогу социалистическим преобразованиям, реально восстановить отечественное производство, поднять общество к новым высотам культуры и науки, открыть народу возможности подъёма благосостояния, всё более полного удовлетворения возрастающих разумных потребностей.
Потребительский спрос и модернизация. Целый букет претензий предъявляет Лужков к системе государственного управления. «Финансовые власти, — заявляет он, — проигнорировали исполнение своей обязанности регулятора экономики, допустившей серьёзный сбой в работе» (С. 51). Отвлечёмся от стилистико-смысловой нелепости авторского утверждения, будто экономика сама по себе способна допускать или не допускать «сбои в своей работе», то есть совершать поступки людей, наделённых волей и сознанием. Это мелочь, о которой не стоило бы упоминать, если бы многоликая неряшливость в выражении мыслей не пронизывала всю работу. Далее. В процитированном микроотрывке вина за применение разрушительной системы монетаризма возлагается почему-то исключительно на «финансовые власти», что абсолютно неправильно. Если уж говорить о госорганах и возглавляющих их персоналиях, то изначально за неё вместе с Е.Т.Гайдаром нёс ответственность президент Б.Н.Ельцин, который и поручил своему ставленнику эту грязную работу. Сегодня за это безобразие в ответе не только глава минфина А.Л.Кудрин, но и президент Медведев, а также бывший президент, нынешний премьер Путин, о чём автор в момент написания книги предпочёл «благоразумно» умолчать.
Ему было совершенно ни к чему ставить такие опасные вопросы. Тем более в адрес сразу двух деятелей, занимающих первые посты в государственной структуре, да к тому же принадлежащих по выражению Путина «к одной крови». Оставляя в стороне вопрос о том, зов какой именно крови руководит действиями и поступками этих двух лиц, отметим, что, согласно взглядам Лужкова, наше нынешнее общество якобы не переживает «кризиса государства и государственной политики» (С. 46). Как одному из творцов утвердившегося в стране режима, как одному из властных представителей (в момент издания книги) этого режима, ему было невозможно признать нарастающий кризис и несостоятельность политического строя, утвердившегося в стране.
Таков общий стиль мышления власть предержащих. В третьей декаде января текущего года состоялось заседание Госсовета РФ, посвящённое модернизации политической системы Российской Федерации. Её реформа признана необходимой. В каком же направлении мыслят её Путин и Медведев? Первый убеждён, что «политическая система не должна дрожать, как жидкий студень, при каждом к ней прикосновении», то есть призывает завинчивать гайки буржуазного деспотизма против нарастающего социального протеста широких масс. Второй озабочен «сохранением стабильности» существующей госвласти, с тем чтобы не допустить «возврата к политической системе периода Советского Союза». «Этого, — добавил он, — никто не хочет и никто не примет, ни граждане России, ни сидящие здесь начальники. Нам это не нужно!».
Что можно сказать по этому поводу? Кому чужда советская государственная система, тому не нужно и новое Союзное государство в составе России и Белоруссии. Это донельзя скверно демонстрируют оба «дуумвира», применяя откровенный шантаж в отношении «стратегического союзника», ставя всё новые преграды на пути воплощения в жизнь даже тех соглашений, которые уже подписаны обеими сторонами. Добавим к сказанному, что никто и не предлагает восстановить политическую систему СССР в её абсолютном виде. Однако принципиальное возвращение к советскому народовластию уже сегодня считает необходимым большинство народа, сколько бы ни противились этому сидящие в Госсовете «начальники». Здесь, кстати, уместен вопрос Чацкого: «А судьи кто?». С моральным обликом нынешних «начальников» на-род знаком сверх всякой меры. Достаточно сказать, что, согласно сообщению официального представителя Следственного комитета при Прокуратуре РФ, начальник отдела ГУВД Москвы по противодействию экстремизму объявлен в федеральный розыск по делу о вымогательстве взятки в 15 млн. долларов.
Однако вернёмся к теоретическому «воплощению» лужковской мысли. В сфере государственных отношений главное для него в том, чтобы отстаивать необходимость государственного регулирования экономики на основе неокейнсианской доктрины. Проще говоря, речь идёт не о кардинальной смене курса с капитализма на социализм, который предлагает КПРФ, а о некоторых существенных переменах в способах взаимоотношений между государством в роли регулятора экономики и буржуазией, как представительницей насквозь корыстной частнокапиталистической стихии. Словом, «розовая фразеология», подкупающая некоторых невзыскательных обывателей, вновь поворачивается своей неприглядной стороной. Тем более, что требования кейнсианца Лужкова к правительству весьма заурядны. Нужно-де обеспечить предприятия дешевыми краткосрочными кредитами для пополнения оборотных средств, а не лишать их этих средств путём искусственного ужатия денежной массы по рецептам монетаризма. Важно далее, чтобы государство оказывало реальному сектору помощь в сбыте продукции, а также в случае необходимости защищало его давно известными мерами протекционизма. Наконец, государству надлежит всемерно содействовать внедрению в производство новейших высоких технологий и инноваций. Именно на таком пути развитые капиталистические страны добились своего всё возрастающего превосходства перед странами, отставшими в своем развитии.
Что скрывается за этими пожеланиями? Уж не мечтает ли Лужков о внедрении в РФ «общества потребления», которое он с жаром осуждал двумя-тремя десятками страниц ранее? Это более чем вероятно. Ещё с советских времен кондовое мещанство, охваченное потребительским ознобом и страстной приверженностью к импортному барахлу, видело в Западе образец социального устройства, общественной идеологии и государственных начал. Именно на этот слой опирались люди типа Лужкова, когда разрушали и ниспровергали социализм в СССР и европейских странах народной демократии. Но подобные мечты — пустые, бесплодные химеры. История не знает буквальных повторений. У каждого народа своя специфическая история, своя неповторимая судьба. Страны «золотого миллиарда» шли к «обществу потребления» 400—500 лет. На этом пути был бандитский капитализм первоначального накопления, колониальный грабёж, переход в монополистическую стадию, создание рабочей аристократии, как опоры крупной буржуазии, несколько циклов технических переворотов в сфере производства, несколько столетий жонглирования демократией, опыт политических соглашений и компромиссов.
Всякому непредубеждённому человеку понятно, что подобными историческими сроками для чудесного преобразования в «общество потребления» наша страна не располагает. К тому же «общество потребления», что ещё более важно, всё более теряет свой позитивный имидж в виду практической невозможности его осуществления в рамках всей Земли, ибо её сырьевых и энергетических ресурсов явно недостаточно, чтобы обеспечить всемирное потребление на уровне «золотого миллиарда». Перейти из стадии бандитского капитализма к нормальной человеческой жизни в нашей стране и в остальном мире возможно только на пути социализма и удовлетворения разум-ных потребностей. Иной альтернативы не существует. Кто это осознал, тот встаёт в ряды коммунистов. Для России этот фактор особенно важен сегодня.
Кейнсианская идеология спасла мир капиталистической эксплуатации и угнетения в 30-х годах прошлого столетия, продолжительное время держала его на плаву после Второй мировой войны и подготовила переход в конце века к нелепой идеологии и бессмысленной практике монетаризма и осуждаемого передовым человечеством «общества потребления». Наш автор сам, как это показано выше, приложил немало стараний к разоблачению этой практики. Тем не менее он сегодня вновь поднимает знамя кейнсианства как предшественника «общества потребления». Сегодняшняя Российская Федерация для него — подходящий объект для внедрения его принципов. Лужков неоднократно обращается к российской действительности для иллюстрации своих идей и целей.
Один из волнующих его вопросов — потребительский спрос. Данная проблема входит в основы кейнсианства. Дж.М.Кейнс даже выдвинул идею о порочной «нисходящей спирали спроса». В целом эта идея представляет собою специфический и частичный пересказ давно известных мыслей Маркса. Вот, как интерпретирует эту идею автор: «…Вместе с потребительским спросом падает потребность в продукции предприятий, начинается новая волна сокращений, новое падение доходов и потребительского спроса». К сказанному добавляет: «Этот чудовищный маховик уже начал у нас раскручиваться. И именно в ближайшие месяцы может обрушить все надежды на восстановление производства и экономического роста» (С. 65).
Но как увеличить потребительский спрос? Лужков необоснованно высоко оценивает роль правительственных подачек пенсионерам, хотя и считает их «недостаточными» для решения проблемы. Такая оценка возмущает всякого честного гражданина. Повышение пенсионных доходов — это, что называется, кот наплакал. Оно с лихвой перекрывается ростом цен и тарифов, общей инфляции, предусмотренных (и непредусмотренных) правительством на 2010 год и намечаемых на 2011—2012 годы. Поэтому говорить о «простой недостаточности» данных мер — сплошное лицемерие. С точки зрения влияния на потребительский спрос их можно, выражаясь юридическим языком, считать ничтожными.
Второй путь изменения спроса в лучшую сторону Лужков видит в увеличении расходов государства. Их он вслед за Кейнсом считает главной предпосылкой значительного роста доходов населения, инвестиций, подъёма производства. Но это пожелание бессильно повисает в воздухе. Расходы правительства уже определены бюджетом Российской Федерации на 2010 год и на плановый период до 2012 года, что было хорошо известно автору в момент выхода брошюры. При этом по всем параметрам расходы, как правило, сокращены, а реальный сектор экономики получает едва лишь одну десятую от его потребности. В этих условиях ожидать роста потребительского спроса, как фактора преодоления кризиса, бессмысленно и бесполезно. Тем не менее, видимо, на всякий случай, автор предлагает ввести в федеральный бюджет государственную целевую программу стимулирования потребления путём выдачи льготных (под низкий процент) потребительских кредитов, предназначенных на приобретение товаров отечественного производства. Данную программу предполагается также дополнить программой импортозамещения. Как видим, пользуясь случаем, автор пытается заодно продемонстрировать свои «патриотические» чувства. А между тем не с его ли усердия московский мегаполис переполнен сегодня заграничным ширпотребом и именно из-за кордона поступает в Москву 60—70% общего объёма продовольствия, обработанного леший его знает какой химией.
Большое место в брошюре отведено проблемам модернизации экономики. Здесь автор перекликается с президентским посланием 2009 года и со статьей Медведева «Россия, вперёд!». По тональности и направленности оба политика схожи. Оба формально выступают против сохранения сырьевой ориентации страны, за модернизацию промышленности на основе инновационного движения и высоких технологий. Проблема лишь в том, что ни федеральный бюджет, ни региональный бюджет Москвы, принятый во времена мэрства Лужкова, не отвечают выдвинутым задачам и целям. А без государственной поддержки, а в ряде случаев без решающей роли государства в инновационном развитии, дело ограничится одними лишь пустыми разговорами и обещаниями. Так оно на деле и происходит.
Лужков вполне здраво рассуждает о смене больших технологических циклов, открытых в 20-х годах нашим соотечественником Н.Д.Кондратьевым. Сейчас Российская Федерация, по его оценкам, находится в основном в четвёртом цикле, который остальной мир развитой экономики прошел ещё в первой половине ХХ века. Пятый цикл, характеризующийся успехами научно технической революции второй половины прошлого столетия, по его мнению, был «провален» советским руководством. Нельзя обойти молчанием эту попытку в очередной раз лягнуть советскую эпоху. Одновременно не будем давать поводов обвинять коммунистов в замалчивании упущений и недобросовестном преувеличении достижений социалистического общества в нашей стране.
В новой редакции Программы КПРФ отмечается, что Советский Союз проиграл Западу соревнование в освоении достижений научно-технической революции. Однако было бы несправедливым считать, будто НТР не захватила наиболее важные сферы советской экономики. Мы первыми вышли в космос, были первопроходцами в использовании атомной энергии в мирных целях, особенно в электроэнергетике. А наш военно-промышленный комплекс создал новую технику такого уровня, который в ряде случаев до сих пор не достигнут на Западе. И если мы сегодня плетёмся в хвосте у наших «заклятых друзей», то только потому, что за последние 20 лет «рыночных реформ» экономика страны развалена, промышленность наполовину уничтожена, фундаментальная и прикладная наука влачит жалкое существование, научные кадры скопом покидают страну в поисках возможностей самореализации и обеспечения сносных условий жизни. И поправим г-на Лужкова: сегодня Россия находится не в четвёртом технологическом цикле, а во многом отброшена в третий цикл последней половины ХIХ столетия. Такова правда, если видеть её целиком, а не наблюдать в своё время из окна московской мэрии. Да автор и сам признаёт, что сегодня уровень производительности труда составляет всего лишь 30% от американского (см.: С. 91). Ему бы еще не мешало вспомнить, что в советские годы он равнялся 50%. А ведь мог бы нынче составлять 80, а то и все 100%, не будь в стране контрреволюционного переворота.
Вместе с тем нельзя не отдать должное автору в смысле богатства приводимого им иллюстративного материала по вопросам конкретных проблем развития, использования новых технологий. В данной части брошюры приводится огромное количество разнообразных примеров технического и инновационного прогресса, имеющего место за рубежом, но до сих пор не нашедшего применения в РФ. Это относится главным образом к энергосберегающим технологиям, к производству альтернативных видов топлива, в том числе биологического. Как убеждённый кейнсианец, Лужков требует введения государством топливных стандартов. В частности, он негодует по поводу того, что в Российской Федерации топливные стандарты Евро-3 считаются преждевременными, в то время как на Западе уже внедряются стандарты Евро-5. Он справедливо полагает необходимым, «чтобы государство на уровне стандартов жёстко требовало определённых темпов и показателей. Запрещало производство продукции, если оно не соответствует современным экологическим, энергетическим мировым показателям» (С. 91).
Всё это разумно. Удивляет другое. Э.П.Волков, русский учёный, директор Энергетического института имени Г.М.Кржижановского вскрыл громадные резервы коренного обновления российской энергетики, совершенно не сопоставимые с резервами не только перемены электрических лампочек, но и с другими резервами западного мира. Открываются возможности уменьшить потери электроэнергии в сетях с 12—13% до 6%, а совершенствование тепловых электростанций способно дать прибавку выработки энергии на 140 млрд. киловатт-часов и получить экономию условного топлива в размере 100 млн. тонн. Но ни о чём таком автор не упоминает. Спрашивается, ведомо ли ему это? Если ведомо, то почему молчит, сосредоточившись на достижениях Запада?
Но и с западными достижениями у «старого боевого коня» не всё ладно. Похоже, что сам автор не верит в то, что приводимый им обширный иллюстративный материал технических успехов зарубежного производства может быть реализован в современной РФ, а страна двинется вперёд к инновациям и высоким технологиям. Всё, в конечном счете, упирается в тех, кто такой прогресс должен обеспечить. Весьма показательна следующая его реплика: «Наши либералы и приватизаторы могут, конечно, сколько угодно издеваться над советским прошлым (в основном, правда, прикрывая свою алчность и безграмотность). Могут насмехаться над «красными директорами» и Госпланом. Но эти самые директора и этот самый Госплан хотя бы знали, как работает промышленность, что, как и когда нужно делать, в том числе в условиях кризисов. Для них нужды производства и недопустимость остановки промышленности и потери рабочих мест всегда были приоритетом — и экономическим и моральным» (С. 54). На фоне нынешнего беспредела, засилья хапуг, бездарей и ничтожеств, получивших власть в экономике и политике неизвестно за какие заслуги, даже господа лужковы, оказывается, иногда способны к приступам ностальгии по советским временам.
Процитированный отрывок позволяет одновременно оценить и отношение автора к определяющему фактору модернизации. Им марксисты всегда считали человека — главную производительную силу общества. У наших буржуазных коллег, которые в качестве главной силы видят его препохабие капитал, подход иной. Человек у них отсутствует. Вместо него появляется особая форма существования рабочей силы — обезличенный «человеческий капитал». В свете таких представлений о сути дела заявление автора, что новую экономику будут создавать рабочие, инженеры, учёные, врачи, учителя (см.: С. 101), звучит оскорбительно для всякого честного труженика. Людьми они, оказывается, являются лишь во вторую очередь, а в первую — они всего лишь составная часть общего понятия «капитал». Такой подход вполне в духе авторитарного сознания хозяина жизни — капиталиста и его верных клевретов в лице буржуазных политиков и учёных.
Понятно, что погудки о «социальном государстве» и «экономике человеческого капитала» сегодня уже никого не могут обмануть. Вспомним, что Конституция РФ, разрабатывавшаяся не без участия Лужкова, объявила Россию социальным государством. Однако социальная защита населения не только не выросла в сравнении с советскими временами, но снизилась на несколько порядков. А что касается «человеческого капитала», то ему бедняге в течение всех 90-х годов, да и в наше время по нескольку месяцев не выдают зарплату, а в связи с кризисом не только частные, но и государственные предприятия прибегают к локаутам (массовым увольнениям персонала).
Тем не менее косвенное (через «человеческий капитал») признание выдающейся роли труженика в производстве отражает тот важнейший факт, что наука завершает своё превращение в непосредственную производительную силу, а современная промышленность требует работников всё более образованных и квалифицированных, имеющих вкус к творчеству и инновациям. Рассказывают, что на многих предприятиях Японии уже не один десяток лет можно встретить на стенах цехов и офисов известный сталинский лозунг: «Кадры решают всё!». С этих позиций у Лужкова имеются вполне обоснованные претензии к российскому обществу. И они выдержаны в духе той критики, которой коммунисты подвергают современную реформу высшей и средней школы в стране. Он правильно говорит об утрате фундаментальности образования, осуждает начётническую систему ЕГЭ, коррупцию в вузах. Недоволен и состоянием отечественной фундаментальной и прикладной науки, её убогим финансированием, «утечкой умов» и т. д.
На основании сказанного автор делает весьма необычный для буржуазного политика вывод о причинах, породивших такое состояние. Читаем: «…Проблема не в способности мыслить и создавать, но в том общественном и экономическом устройстве, которое мешает творить и работать, стабильно обрекая страну на циклы отставания от очередных мировых лидеров» (С. 104). Не правда ли, звучит весьма революционно и радикально. Заявление такого рода способно привлечь внимание, породить массу сторонников. На это оно и рассчитано. Но что за ним стоит? Какая программа действий?
Ничего не стоит. Нет никакой радикальной программы принципиального изменения общественного и экономического устройства. Более того, к данной теме автор больше ни разу не возвращается, будто и не произносил столь обязывающих слов. Словом, перед нами не более чем очередная развесистая клюква.
Государство и экономика. Как всякий правоверный кейнсианец Лужков преклоняется перед экономической ролью государства в регулировании экономических процессов, которая до сих пор во многом сохраняется на Западе. Что касается современной Российской Федерации, то он не жалеет чёрных красок для описания тех безобразий, которые породило современное российское государство в экономической жизни нашего социума. Федеральная власть, жалуется он, лишила регионы финансовых средств и настолько ограничила их функции, что РФ уже перестала быть федеральным государством, превратилось в унитарное. В стране страшное засилье бюрократии, количество высокооплачиваемых чиновников превысило все мыслимые пределы. Монбланы отчётов, бесконечные многомесячные и даже многолетние согласования хозяйственных проектов — всё это душит бизнес и экономическую инициативу, печалится автор.
«Процесс отчётности, — пишет Лужков, — становится важнее результата, то есть реального выполнения той или иной задачи или решения проблемы. Сотни показателей отчётности не позволяют в этой груде цифр, человеко-часов, тонно-километров и койко-мест обозначить ясные, действительно необходимые и считанные на пальцах приоритеты. Всё это опасно приближает нас к той квазисоциалистической системе, от которой все недавно вроде бы так дружно отказались» (С. 117). Данное высказывание оставляет двойственное впечатление. С одной стороны, у автора нашёлся удобный повод бросить очередной ком грязи в советскую эпоху, а с другой — перед нашими глазами неприглядная нынешняя российская действительность.
Не будем лукавить, действительно, в Советском Союзе, особенно в последние два десятилетия его существования, бюрократия обрела большую силу, что и стало одной из причин разрушения СССР. Коммунисты и другие патриоты социалистического Отечества недооценили предупреждение Ленина, что обюрокрачивание Советской власти — серьёзнейшая опасность для её нормального функционирования и даже для простого самосохранения, ибо бюрократический нарост — это сила антисоциалистическая, буржуазная. Поэтому сетования Лужкова на засилье чиновных лиц в современной Российской Федерации звучат лицемерно. Именно при их активной поддержке и прямой помощи он и другие враги социализма внедряли в стране буржуазный строй. И получили то, чего добивались. Именно коррумпированное чиновничество стало сегодня одним из главнейших устоев антинародного режима.
Немаловажно, что описание автором нынешней бюрократической системы, помимо его воли, говорит о том, что она далеко обогнала худшие проявления бюрократизма советских времён. В частности, как он свидетельствует, в одном лишь Сибирском федеральном округе численность федеральных чиновников в 2 раза превышает численность всех воздушно-десантных войск РФ (см.: С. 124). И как показывает автор, страна располагает большими резервами «дальнейшего прогресса» бюрократической системы. По количеству чиновников на тысячу человек населения, пишет он, мы сегодня отстаём от таких «образцов» для подражания, как США, Франция, Германия, Япония и даже Норвегия, Южная Корея (см.: С. 124—125). Не иначе как по случайной иронии авторской фантазии, а может быть и в назидание соответствующим силам, эта информация помещена в главе «Россия, действуй!». При выполнении такого пожелания будущее Отечества представляется в гораздо более мрачных тонах, нежели сегодняшняя Российская Федерация, в том виде, как она представлена в рассматриваемой брошюре.
Однако нельзя не отметить, что вера в силу государства и его роль в регулировании развития промышленности, сельского хозяйства, необходимых инфраструктур, несмотря на все недостатки бюрократизма, у Лужкова беспредельна. Применительно к РФ это можно сказать вполне определённо. При этом при характеристике его автор идёт даже дальше своего идола Кейнса, которого справедливо нарекли «врачом скорой помощи» при умирающем капитализме. Тот имел, по сути дела, в виду нормальное буржуазное государство, призванное служить своему классу в качестве активного регулятора экономических процессов. Его подспудная идея состояла в том, что капитал должен уступить рабочим и другим труженикам некоторую часть, чтобы сохранить целое. В этом он не был оригинален. История человечества знает множество примеров такой политики.
Лужков же пытается придать слову «государство» чуть ли не мистический смысл. Подчас, входя в раж, он пишет это слово даже с заглавной буквы. Вот как это выглядит: «Под разбросанными обломками «битвы всеобщего поражения» капитализма и социализма сегодня мир видит только одну точку отсчёта и точку опоры — институт Государства. Роль государств, несомненно, усиливается, и от них в решающей степени зависит, какие окончательные черты приобретёт новая модель развития, названная нами посткапитализмом» (С. 133).
Не будем возвращаться к проблеме истинной сущности посткапитализма. Речь об этом уже шла. Обратимся ещё раз к теме государства. Вне всякого сомнения, абстрактного государства нигде в мире не существует и не существовало. Если оставить в стороне переходные типы, то истории известны четыре вида государств — рабовладельческое, феодальное, буржуазное и социалистическое. Пятого не дано. Оно может существовать лишь в виртуальном воображении. При этом сегодня выбор может быть сделан только между буржуазным и социалистическим. Третьего тоже не дано. Можно без всякого колебания сказать, что своё предпочтение Лужков на деле отдаёт вслед за Кейнсом именно буржуазному государству, закамуфлированному под «Государство» с большой буквы, то есть «государство вообще».
Но необходимость выбора ничуть не смущает нашего героя. Он убеждён, будто вымышленное им «Государство» всесильно и способно «улучшить» капитализм, превратив его в некое совершенное общество будущего. «Капитализму, — считает он, — сегодня срочно необходима мощная прививка рациональности — рационального производства и рационального потребления. И дать такую прививку мировой экономике может только Государство» (С. 134). В чём состоит эта «мощная прививка», каков инструментарий этой «прививки», данные вопросы автор оставляет за кадром, если не считать такие ни к чему не обязывающие государство вещи, как «готовность и способность России к изменениям, трансформации и модернизации». Указанная способность у нашей страны, несомненно, присутствует. Однако всё зависит от характера и сущности власти. Антинародный режим уже настолько «трансформировал и модернизировал» страну, что мало не покажется. Такую бы «прививку», да в добрых целях, а не в интересах вороватых нуворишей. Но можно ли рассчитывать, что лужковское «Государство» поставит во главу угла дальнейшей «трансформации» нужды трудового люда? Это в высшей степени сомнительно. Ни его экономическое, ни политическое положение в обществе в эту сторону не тянут.
Рассмотрим ещё один отрывок, расшифровывающий данную мысль: «В этой модели само государство есть крупнейший и одновременно социально ответственный капиталист. Государство, стремясь в первую очередь соответствовать логике экономической глобализации, приобретает всё более экономический «профиль», превращается отчасти в корпорацию, конкурирующую с транснациональными корпорациями и являющуюся доверенным лицом граждан в глобальной экономике. Но одновременно — в той мере, в какой новая эпоха является эпохой постиндустриального типа, то есть экономикой знаний, экономикой человеческого капитала, — в государственной политике естественным образом возрастает значение всего, что формирует концепцию «социального государства» (С. 40). Продираясь сквозь джунгли этих словес, можно сделать следующие выводы:
Во-первых, в концепции государства как «ответственного капиталиста» нет ничего принципиально нового в сравнении с кейнсианской и неокейнсианской идеями о роли буржуазного государства в экономической жизни капиталистического общества. Оценивая это явление с маркситско-ленинских позиций, следует подчеркнуть, что государственная собственность в условиях господства монополистического капитала есть ничто иное как коллективная собственность монополий, которая используется ими в своих корыстных интересах. Общеизвестно, что буржуазная госсобственность не спасла капитализм от экономических кризисов, не сделала его гуманнее, не отменила эксплуатацию рабочего класса, а тем более варварскую эксплуатацию колониальной и постколониальной периферии мирового капитализма. Более того, государственно-монополистический капитализм породил такое уродливое явление, как фашизм, и развязал две кровавейшие мировые войны в интересах экономического и политического передела мира.
Во-вторых, государство, «превращаясь отчасти в корпорацию», вступает, согласно автору, в «конкурентную борьбу с транснациональными корпорациями». Но общеизвестно, что транснациональные корпорации — это могущественнейшие международные монополистические объединения конкретного исторического общества — современного империализма. Иными словами, нам сулят новый сомнительный рай всё в том же капитализме, который, по тому же Лужкову, уже полностью отжил своё и должен быть отменён и заменён.
Есть ещё один принципиальный момент в авторской концепции, на котором нельзя не остановиться. В брошюре идёт речь не только о Российской Федерации, но и о мировой экономике, которая якобы нуждается в указанной автором «прививке». Но чтобы рассмотреть данный вопрос придётся обратиться к взглядам одного из единомышленников Лужкова, который подробнее расшифровал данную проблему. Имеется в виду интервью профессора РАГС Ю.В.Яковца газете «Калининградская правда», данное им в истекшем году.
В прошлом советский учёный-марксист Яковец сегодня занимает позицию центриста буржуазного толка. Во многих его высказываниях чувствуется внутреннее несогласие со многим, что происходит в стране и в мире, но предлагаемый им выход сомнителен. К примеру, в интервью он осуждает неолиберальную модель глобализации, функционирующей «в интересах кучки богатых стран», а также «профессиональную некомпетентность политиков, учёных и экономистов». Но что предлагает профессор взамен? Его модель — «партнерство цивилизаций и постиндустриально-интегральное общество». А что это такое? Ответ даётся вполне в лужковском духе: это дескать не капитализм и не социализм, а социально ориентированный строй, в котором рыночная инициатива сбалансирована с государственным и межгосударственным регулированием.
Став противником социализма, Яковец перешел на позиции активного вмешательства буржуазного государства в экономическую жизнь в интересах национального развития (т. е. в интересах крупного капитала). Но буржуазно-патриотическая позиция, видимо, показалась ему «слишком узкой». Поэтому он, подобно Лужкову, выступает за «межгосударственное регулирование». А что оно означает в современных условиях? Ныне это ничто иное как регулирование хозяйственных процессов в пользу наиболее сильных империалистических хищников, для которых технологические инновации отнюдь не орудие партнёрства, о котором он мечтает. Они будут средством закабаления отставшего соседа. Такому состоянию мирового сообщества он отводит ближайшие 50 лет. За это время под «мудрым» руководством международных монополий хозяйство РФ будет окончательно раздавлено, страна расчленена и превращена в систему колоний. Такими окажутся итоги функционирования его «концептуальной модели», которая явно просматривается и в «системе» Лужкова.
Выход из сложившейся ситуации один. Его неоднократно озвучивала КПРФ. Это перевод российского общества на рельсы социализма. Только такое преобразование страны будет означать его модернизацию в самом высоком значении этого слова. Модернизация, предлагаемая путиными, медведевыми, лужковыми, яковцами и прочими созидателями и идейными декораторами «рыночной экономики», — это путь в новый капкан скомпрометировавшего себя капитализма, путь социального геноцида народных масс и преступного благоденствия захребетников, жирующих за счёт эксплуатации чужого труда.
Как и в начале прошлого века, российский пролетариат в союзе со всеми патриотическими силами поставит шлагбаум тунеядцам, поведёт народные массы к обновлённому социализму ХХI столетия. Политической силой решения этой исторической задачи должен стать единый Национально-патриотический фронт, сердцевиной и организующей силой которого является Коммунистическая партия Российской Федерации. Фронт имеет широкую базу в лице профсоюзов, многочисленных общественных организаций левого направления, а также разнообразных организаций самоуправления населения, которые растут и множатся. За этими организациями стоят мощные силы пролетариата (рабочие, инженеры, другие лица наёмного труда), крестьянства, представителей мелкого и среднего бизнеса, патриотически ориентированной буржуазии. Их предстоит сплотить, слить воедино в борьбе за уничтожение социального угнетения и решение задач национального освобождения. Это единственно правильный курс, отвергающий нелепости левого и правого оппортунизма.
Это с новой силой продемонстрировал прошедший по инициативе КПРФ 30 января 2010 года в Подмосковье I Всероссийский съезд представителей трудовых коллективов России, на котором основной доклад сделал заместитель председателя Центрального Комитета Коммунистической партии Российской Федерации, руководитель Общероссийского штаба протестных действий, академик РАСХН В.И.Кашин. На общероссийском рабочем форуме с большой речью выступил председатель ЦК КПРФ Г.А.Зюганов. В докладе и в прениях звучали гнев и возмущение тем, что капитализаторы превращают трудящихся в рабов, быдло, чернь и сброд, отнимая естественные права на труд, на достойную жизнь, на бесплатное образование и здравоохранение. С негодованием осуждено определение Конституционного суда РФ, которое фактически освободило предпринимателей от ответственности за преследование и увольнение с работы профсоюзных деятелей, что служит прелюдией к прямой возможности разгрома хозяином предприятия любого профсоюза, занимающего независимую позицию. В каждой речи очередного оратора отвергались и осуждались пассивность, инертность, равнодушие, звучал призыв к активной борьбе, к испытанному и безотказному оружию пролетариата — рабочей солидарности. Путь России — вперёд, к социализму посредством создания и всемерного укрепления единого Национально-патриотического фронта! Таков главный лозунг и вывод представителей трудового народа! Это путь к социализму, а не к пресловутому модерн-капитализму, проповедуемому Лужковым и другими «полулевыми прихватизаторами»!
Версия для печати
