В.Н.Земсков. Организация рабочей силы и ужесточение трудового законодательства в годы войны с фашистской Германией.

Война потребовала временного отказа от принятых в мирное время форм пополнения общественного производства рабочей силой. Методы мирного времени (оргнабор по договорам с колхозами, набор непосредственно предприятиями) не могли в условиях войны обеспечить необходимого привлечения трудовых ресурсов. Необходимо было в целях непрерывного увеличения производства, наращивания мощностей военной экономики прибегнуть к таким формам использования трудовых ресурсов, которые определялись специфическими условиями войны:

— максимальное и наиболее эффективное использование имеющихся кадров, их перераспределение в пользу военного производства и тяжёлой индустрии;

— введение обязательных сверхурочных работ на предприятиях и отмена очередных и дополнительных отпусков;

— мобилизация и закрепление рабочих и служащих для постоянной работы на предприятиях военной и кооперированной с ней промышленности на всё время войны;

— мобилизация не занятого в общественном производстве трудоспособного городского и сельского населения для работы в промышленности, строительстве, на транспорте;

— введение всеобщей трудовой повинности, обеспечивающей привлечение на обслуживание нужд войны всего трудоспособного населения страны;

— закрепление необходимых кадров квалифицированных рабочих, специалистов, руководящего состава в важнейших отраслях промышленности, обслуживающих нужды фронта, через бронирование, то есть освобождение от призыва в армию на определённые сроки;

— развёртывание массовой подготовки новых рабочих, повышение их квалификации непосредственно на производстве, в школах и училищах трудовых резервов, подготовка специалистов в вузах; организация труда и заработной платы с учётом специфических условий военного времени;

— всемерная поддержка и развитие творческой инициативы, соревнования за повышение производительности труда, за экономию рабочего времени и выполнение заданий с меньшим числом рабочих (см.: История советского рабочего класса. М., 1984. Т. 3. С. 350; далее — ИСРК. Т. 3).

Серьёзной дополнительной формой мобилизации рабочей силы было создание строительных батальонов и рабочих колонн из военнообязанных, временно или постоянно не подлежащих призыву в армию.

Состояние военной экономики и конкретные народнохозяйственные задачи оказывали влияние на использование и применение тех или иных форм и методов. Основным методом привлечения рабочей силы в промышленность, строительство и на транспорт в военных условиях стала мобилизация трудоспособного населения, не занятого в общественном производстве. Это было вынужденной, но необходимой мерой. Вместе с тем продолжали использоваться и метод организованного набора самими предприятиями, и добровольный приход на работу в промышленность, на стройки новых пополнений из различных групп населения. В первые три года войны их удельный вес был невысок, но заметно стал расти со второй половины 1944 года (см.: там же. С. 351).

В соответствии с задачами военного времени была произведена перестройка государственного аппарата, осуществлявшего распределение трудовых ресурсов страны. 30 июня 1941 года при Бюро СНК СССР был создан Комитет по распределению рабочей силы. В него вошли представители СНК СССР, Госплана СССР, НКВД СССР и Главного управления трудовых резервов. Первоочередной задачей Комитета было распределение рабочей силы в пользу оборонных нужд. Комитет возглавил член Центральной ревизионной комиссии ВКП(б) П.Г.Москатов, одновременно выполнявший обязанность начальника Главного управления трудовых резервов при СНК СССР. При Комитете были созданы отделы по учёту и мобилизации, распределению рабочей силы, перевозкам и др. Комитет вёл учёт всего неработающего городского и сельского трудоспособного населения, выявлял кадры квалифицированных рабочих, занятых в непроизводственных отраслях, составлял планы мобилизации трудоспособного населения, учитывая заявки наркоматов и предприятий на рабочую силу. В ходе практической деятельности функции Комитета уточнялись и расширялись. С февраля 1942 года он стал именоваться Комитетом по учёту и распределению рабочей силы при СНК СССР. Однако до осени 1942 года наряду с Комитетом и его органами на местах, проводившими учёт и распределение главным образом городского населения, имелись и другие органы.

Мобилизация рабочей силы для сельского хозяйства осуществлялась отделами мобилизации при СНК союзных и автономных республик, областными, краевыми управлениями. В ряде автономных республик, краев и областей продолжали существовать комиссии по оргнабору рабочей силы, а также отделы хозяйственного устройства эвакуированного населения. Получалось так, что одну и ту же функцию выполняли различные отделы. Это усложняло работу по учёту, распределению и рациональному использованию трудовых ресурсов.

ГКО, СНК СССР, Комитет по учёту и распределению рабочей силы с июля 1941-го по январь 1942 года провели огромную работу по распределению кадров в связи с эвакуацией, по переводу значительного числа рабочих и служащих с предприятий текстильной, местной промышленности, предприятий общественного питания, коммунального хозяйства, промкооперации и по мобилизации незанятого городского, сельского и эвакуированного населения. На предприятия военной промышленности, в отрасли тяжёлой индустрии, на ударные стройки и транспорт во второй половине 1941 года было направлено 120 850 человек, в том числе 36,7 тыс. квалифицированных рабочих (см.: Тельпуховский В.Б. Обеспечение промышленности рабочими кадрами в первый период Великой Отечественной войны // Вопросы истории. 1958. № 11. С. 35).

Кроме того, на предприятия угольной, нефтяной, металлургической и военной промышленности, на стройки и транспорт в июле-декабре 1941 года были направлены из числа военнообязанных (непригодных к строевой службе) строительные батальоны и рабочие колонны общей численностью более 700 тыс. человек (см.: Кравченко Г.С. Экономика СССР в годы Великой Отечественной войны. 1941—1945 гг. — М., 1970. С. 110—111). Одновременно в школы и училища трудовых резервов мобилизовывались кадры молодёжи.

С учётом опыта его деятельности функции Комитета по учёту и распределению рабочей силы при СНК СССР расширялись. С конца 1942 года на него возлагались учёт и распределение как городского, так и сельского неработающего трудоспособного населения. Он разрабатывал планы мобилизации на основе планов по труду и заявок; проводил совместно с совнаркомами республик и местными Советами мобилизации городского и сельского населения и привлечение населения к трудовой повинности; осуществлял задания ГКО и СНК СССР по перераспределению рабочей силы между отраслями народного хозяйства; рассматривал все заявки наркоматов и других ведомств и органов на рабочую силу. Председателем Комитета по учёту и распределению рабочей силы при СНК СССР в конце 1942 года был назначен член Оргбюро ЦК ВКП(б) Н.М.Шверник. Главное управление трудовых резервов при СНК СССР во главе с П.Г.Москатовым сосредоточило усилия на улучшении подготовки квалифицированных кадров (см.: ИСРК. Т. 3. С. 351).

В 1941—1942 годы органы Комитета по учёту и распределению рабочей силы развернули активную деятельность в центральных и восточных районах СССР, а с 1943 года и позднее и в освобождённых районах РСФСР, Украины, Белоруссии, Молдавии, советских республик Прибалтики. К середине 1944 года действовало 148 республиканских и областных и 279 городских и районных (в городах) бюро по учёту и распределению рабочей силы вместо 156 городских бюро в феврале 1942 года (см.: там же).

В Госплане СССР отделы по учёту, планированию, распределению, подготовке кадров возглавляли опытные специалисты — Б.П.Мирошниченко, М.Я.Сонин, Н.С.Заливакин и др. В июле 1944 года эти отделы Госплана были объединены в Управление учёта и распределения рабочей силы (см.: Митрофанова А.В. Рабочий класс СССР в годы Великой Отечественной войны. — М., 1971. С. 426).

С самого начала войны сотни тысяч людей (женщины, подростки, пенсионеры и др.) добровольно поступали на производство взамен ушедших на фронт квалифицированных рабочих. «Станки наших отцов, мужей, братьев не должны стоять ни часу!» — этот призыв звучал повсюду. Так, в своём обращении через заводскую многотиражку женщины — служащие Московского станкостроительного завода писали: «Интересы нашей Родины сейчас требуют от нас, женщин — работников отделов заводоуправления, возвратиться к своим станкам, специальностям, заменить ушедших на фронт мужей, отцов, братьев и сыновей непосредственно у станка. Станки должны работать, и они будут работать, управляемые нами» (Большевик станкозавода (многотиражка), 3 июля 1941 г.).

На производство пришло около 500 тыс. домохозяек. Во многих отраслях промышленности женщины стали решающей силой, показывая образцы высокопроизводительного труда. В промышленности их удельный вес увеличился с 41% в 1940 году до 52,9% в 1944-м, в строительстве соответственно с 23 до 36%, на транспорте и в учреждениях связи — с 24 до 45%. Значительно возросла доля женского труда среди квалифицированных рабочих. Удельный вес женщин среди машинистов паровых машин увеличился с 6% в начале 1941 года до 33% в конце 1942-го, машинистов компрессоров — с 27 до 44%, кочегаров паровых котлов — с 6 до 27%, токарей по металлу — с 16 до 33%, сварщиков металла — с 17 до 31%, слесарей — с 3,9 до 12%, шофёров – с 3,5 до 19%, грузчиков – с 17 до 40% (см.: Вознесенский Н.А. Военная экономика СССР в период Отечественной войны. — М., 1948. С. 111).

Лозунг «Всё для фронта, всё для победы над врагом!» был с энтузиазмом воспринят молодёжью. Только в июне-июле 1941 года на производство пришло 150 тыс. студентов (см.: ВЛКСМ в цифрах и фактах. — М., 1949. С. 53), во втором полугодии 1941 года — 360 тыс. учащихся 8—10 классов, а к концу 1942 года численность рабочих и служащих в возрасте до 18 лет достигла 15% против 6% в 1939 году (см.: Вознесенский Н.А. Военная экономика СССР в период Отечественной войны… С. 26).

В письме землякам-уральцам на фронт молодая работница одного из заводов Молотова (Перми) сообщила о том, как трудились за станками 14—15-летние подростки: «В 6 часов утра поднимаются они с постели и, запахнувшись в отцовский ватник, спешат — и в трескучий мороз, и в страшную вьюгу, по колено утопая в снегу, в дождь и осеннюю грязь — на далёкий завод, чтобы стать у самого сложного станка. Глядя на него, трудно поверить, что ему 14—15 лет. Он подставляет два ящика, чтобы дотянуться до шпинделя станка; всем телом налегает на рукоятку, чтобы переключить скорость. Но видели бы вы, как он работает! Всем своим существом он как бы сливается с машиной и обгоняет её. Он устает, очень устает. Но видел ли кто-нибудь его слезы? И он не может работать тише: ведь его снарядами брат и отец громят врага. Это не героика, это будни нашего тыла» (Война и общество. 1941—1945. — М., 2004. Кн. 2. С. 12).

Новые пополнения рабочей силы прибывали на предприятия тыловых и освобождённых районов также по призывам и мобилизации ЦК ВЛКСМ и местных комсомольских организаций (см.: ИСРК. Т. 3. С. 354).

К станкам добровольно возвращались и ушедшие на пенсию представители старой рабочей гвардии. К концу 1942 года удельный вес рабочих и служащих в возрасте свыше 50 лет возрос до 12% против 9% в 1940-м. Пенсионеры возвращались на производство, движимые патриотическими побуждениями. Так, в первый день войны на один из заводов в Ростове-на-Дону пришли 20 квалифицированных рабочих-пенсионеров, которые заявили: «Мы дрались с немецкими оккупантами в 1918 г. В минуты грозной опасности для нашей Родины мы не можем оставаться в стороне. Мы снова займём места у агрегатов, чтобы ковать победы нашей родной Красной Армии, авиации и Военно-Морского Флота» (Труд, 3 июля 1941 г.).

Однако в связи с уходом многих рабочих в действующую армию, развертыванием промышленности восточных районов, восстановлением в тылу эвакуированных предприятий ощущалась острая нужда в кадрах. Так, дополнительная потребность в рабочей силе эвакуированных предприятий в начале 1942 года составляла около 500 тыс. человек (см.: Тельпуховский В.Б. Обеспечение промышленности рабочими кадрами в первый период Великой Отечественной войны // Вопросы истории. 1958. № 11. С. 35).

Добровольный приход на производство сотен тысяч граждан сыграл большую роль в обеспечении промышленности, строительства, транспорта рабочими кадрами в труднейших условиях первых месяцев войны. Но это, конечно, далеко не решало до конца проблему трудовых ресурсов. Советскому государству пришлось прибегнуть к целой системе экономических и  административных мер.

Указом Президиума Верховного Совета СССР от 26 июня 1941 года «О режиме рабочего времени рабочих и служащих в военное время» вводились обязательные сверхурочные: рабочий день для взрослых устанавливался до 11 часов при 6-дневной рабочей неделе, а отпуска отменялись. Увеличение продолжительности рабочего дня и отмена очередных отпусков позволили в первые месяцы войны дополнительно загрузить производственные мощности примерно на одну треть (см.: Война и общество. 1941—1945. Кн. 2. С. 13).

13 февраля 1942 года вышел Указ Президиума Верховного Совета СССР «О мобилизации на период военного времени трудоспособного городского населения для работы на производстве и строительстве», в котором указывалось: «Признать необходимым на период военного времени мобилизацию трудоспособного городского населения для работы по месту жительства на производстве и строительстве, в первую очередь в авиационной и танковой промышленности, промышленности вооружения и боеприпасов, в металлургической, химической и топливной промышленности» (Правда, 14 февраля 1943 г.). Мобилизация распространялась на трудоспособное городское население: мужчин в возрасте от 16 до 55 лет и женщин от 16 до 45 лет (из числа не работающих в государственных учреждениях и на предприятиях). От мобилизации освобождались лица мужского и женского пола в возрасте от 16 до 18 лет, подлежащие призыву в школы фабрично-заводского обучения, ремесленные и железнодорожные училища, и женщины, имеющие детей в возрасте до восьми лет, если они не имели других членов семьи, которые могли обеспечить уход за детьми, а также учащиеся высших и средних учебных заведений. Согласно Указу от 13 февраля 1942 года, лица, уклоняющиеся от мобилизации для работы на производстве и строительстве,  подлежали судебной ответственности (см.: там же).

В соответствии с этим Указом СНК СССР определял порядок мобилизации на период военного времени трудоспособного городского населения для работы на производстве и в строительстве (см.: Сборник документов и материалов по вопросам труда в период Отечественной войны. 22 июня 1941 г. — 5 января 1944 г. — М., 1944. С. 8—12; Решения партии и правительства по хозяйственным вопросам. — М., 1968. Т. 3. С. 64).

Указ от 13 февраля 1942 года в условиях чрезвычайной военной обстановки имел большое политическое и народнохозяйственное значение. Его реализация позволяла государству максимально использовать трудовые ресурсы, поднять уровень выпуска военной продукции уже в первой половине 1942 года и обеспечить возрастающие потребности военной экономики в рабочих кадрах в последующие годы.

Таблица 1.

Число мобилизованных Комитетом по учёту
и распределению рабочей силы
в 1942—1945 годы (тыс. чел.)

В период с начала 1942-го до июля 1945 года Комитетом по учёту и распределению рабочей силы было мобилизовано почти 12 млн. человек (см. таблицу 1), из них свыше 3 млн. на постоянную работу на предприятия, стройки и транспорт, более 2,1 млн. — в трудовые резервы и более 6,7 млн. — на сезонные работы.

Пополнение новыми кадрами шло как за счёт внутренних трудовых ресурсов областей, так и за счет перемещения мобилизованных из одних областей в другие. Происходило территориальное перераспределение рабочей силы. Удельный вес новых пополнений, прибывших в промышленность в порядке перемещения мобилизованных из одних областей в другие (внеобластная мобилизация), был довольно высоким на Урале, в Кузбассе, Московской области, на освобождённой территории — в Сталинграде, Ростове-на-Дону и др. (см.: Митрофанова А.В. Рабочий класс СССР в годы Великой Отечественной войны… С. 428—432; Сенявский С.Л., Тельпуховский В.Б. Рабочий класс СССР. 1938—1965 гг. — М., 1971. С. 101—103, 111—114).

В ходе войны резко возросло значение такого источника, как перераспределение рабочей силы. При сократившихся трудовых ресурсах необходимо было умело не только мобилизовать, но и организованно и рационально перераспределить наличные кадры и имеющиеся резервы между военной и экономической сферами, а также между отраслями народного хозяйства, внутри каждой отрасли и между экономическими районами. Наиболее крупное по масштабам перераспределение рабочей силы происходило между сельским хозяйством и индустрией. Сельское хозяйство выделяло для постоянной работы в промышленность, строительство, на транспорт большое число трудоспособных. Село давало городу главным образом постоянную рабочую силу, а взамен получало сезонную. Такая ситуация получалась при практическом выполнении соответствующих положений постановления СНК СССР и ЦК ВКП(б) от 13 апреля 1942 года «О порядке мобилизации на сельскохозяйственные работы в колхозы, совхозы и МТС трудоспособного населения городов и сельских местностей» (см.: Собрание постановлений Правительства СССР. 1942. № 4. Ст. 60).

Причём в ходе войны удельный вес сельских жителей в составе мобилизованных для постоянной работы в промышленности, строительстве и на транспорте неуклонно увеличивался, а городских — напротив, уменьшался. Среди мобилизованных в 1942—1944 годах на постоянную работу на предприятия, стройки и транспорт было 1 357,0 тыс. человек городского (49,6%) и 1 380,9 тыс. человек сельского населения (50,4%). По годам же эта динамика выглядела так: 1942 год — 565,9 тыс. горожан и 168,0 тыс. сельских жителей; 1943 год — соответственно 364,8 тыс. и 525,9 тыс.; 1944 год — 426,3 тыс. и 687,0 тыс. (см.: Тельпуховский В.Б. Изменения в составе промышленных рабочих СССР в период Великой Отечественной войны // Вопросы истории. 1960. № 6. С. 34). Если это перевести в проценты, то в 1942 году горожане составляли 77,1%, а сельские жители — 22,9%; в 1943-м — соответственно 41,0 и 59,0%; в 1944 году — 38,3 и 61,7%.

С осени 1943 года, в связи с реэвакуацией, начался отлив части кадров из центральных и восточных районов страны в западные. В дальнейшем масштабы этого отлива неуклонно возрастали. На освобождённой территории развернулся сложный восстановительный процесс. Производственные коллективы там формировались по существу заново (см.: ИСРК. Т. 3. С. 353). В момент освобождения в районах России, подвергавшихся вражеской оккупации, число промышленных рабочих составляло только 17% по отношению к довоенному уровню, на Украине — тоже 17%, а в Белоруссии — всего лишь 6% (см.: Вознесенский Н.А. Военная экономика СССР в период Отечественной войны… С. 56—57). Это обстоятельство породило новые проблемы под углом зрения перераспределения рабочей силы между тыловыми и освобождёнными районами.

Важное значение имела также подготовка рабочих кадров в системе государственных трудовых резервов, через которую во время войны прошло 2 475 тыс. человек. Среди подготовленных в рамках этой системы 42,4% составляли специалисты для металлообрабатывающего производства, 12% — для угольной, нефтяной, металлургической и горнорудной промышленности, 26% — для строительного дела, деревообработки, производства стройматериалов, монтажных и сантехнических работ, 3,6% — для железнодорожного транспорта и 16% — для других отраслей. Уже в процессе овладения производственными профессиями воспитанники трудовых резервов дали полезной продукции для нужд фронта и народного хозяйства на 5 млрд. руб. (в масштабах цен тех лет) (см.: Правда, 3 октября 1945 г.).

Положение с рабочими кадрами и вообще с трудовыми ресурсами осложнялось тем, что оккупация врагом западных областей СССР значительно сократила общую численность его населения. К началу 1943 года она, без учёта жителей оккупированных районов, ориентировочно составляла 130 млн. (см.: Вознесенский Н.А. Военная экономика СССР в период Отечественной войны… С. 26) против 194,1 млн. по состоянию на 1 января 1941 года (см.: Народное хозяйство СССР. 1922—1972: Юбилейный стат. ежегодник. — М., 1972. С. 910). При этом число рабоч х и служащих за указанный период (с начала 1941 г. до начала 1943 г.) снизилось с 31,2 млн. до 18,4 млн. (см.: Война и общество… 1941—1945. Кн. 2. С. 11).

В переломном 1943 году произошёл дальнейший рост военной мощи страны. Несмотря на значительное сокращение числа рабочих в народном хозяйстве и уменьшение трудовых ресурсов в стране в первый период войны, в 1943—1945 годы был обеспечен постоянный прирост производственных кадров. За эти годы количество рабочих и служащих в народном хозяйстве увеличилось на 8,9 млн. человек, в том числе в промышленности на 2,5 млн. В 1945 году среднегодовая численность рабочих и служащих достигла 27,3 млн. человек (см.: ИСРК. Т. 3. С. 356, 360).

И всё же трудовой баланс страны оставался напряженным. Уже к 1943 году ресурсы неработающего городского населения страны, в первую очередь в восточных районах, были почти исчерпаны. В сельском хозяйстве сказывалась убыль не только мужской рабочей силы, но и заметно ощущался недостаток женщин и подростков, которые использовались промышленностью, в частности на временных и сезонных работах (см.: Арутюнян Ю.В. Советское крестьянство в годы Великой Отечественной войны. — М., 1963. С. 68).

К четвертому году войны в кадрах промышленных рабочих произошли серьёзные изменения. Накопленный опыт позволил ещё шире развернуть борьбу за наиболее полное использование резервов роста производительности труда. Важное значение приобрели резервы организационно-технического характера. В этом плане чрезвычайно ценной была инициатива бригадира фронтовой бригады танкостроителей (г. Челябинск) Е.П.Агаркова, предложившего в 1944 году организационно слить бригады и участки, что упрощало структуру цехового управления за счёт аннулирования промежуточных звеньев, повышало роль мастера, укрепляло руководство низовыми звеньями производства и, что особенно ценно, высвобождало часть квалифицированных рабочих, руководителей и специалистов производства, которых можно было использовать на других важных участках, в том числе и на предприятиях освобождённых районов (см.: В труде, как в бою: Из истории комсомольско-молодежных бригад в годы Великой Отечественной войны. — М., 1961. С. 52—57). В результате высветился важный внутренний резерв решения проблемы кадров. За первые четыре с половиной месяца агарковского движения (до апреля 1945 г.) лишь в танковой промышленности было ликвидировано 115 мелких цехов, 513 производственных участков и более 600 бригад, что высвободило 2 297 инженеров, техников и служащих и 3 790 квалифицированных рабочих (см.: Правда, 16 апреля 1945 г.). Почин Е.П.Агаркова получил также распространение на многих предприятиях авиационной промышленности, заводах вооружения, боеприпасов, чёрной металлургии, среднего машиностроения и других отраслей (см.: Война и общество. 1941—1945. Кн. 2… С. 20). К середине 1945 года в промышленности СССР в общей сложности удалось высвободить, следуя методу Агаркова, для использования на других участках производства свыше 48 тыс. квалифицированных рабочих, инженеров, техников и служащих (ИСРК. Т. 3. С. 253).

Учитывая большие изменения в составе индустриальных кадров, в широких масштабах организовывались подготовка новых пополнений и повышение квалификации имеющихся работников, изыскивались наиболее эффективные пути решения этой проблемы. На первом этапе войны, когда рабочие кадры обновлялись быстро, главной задачей было найти такую форму технического обучения, которая давала бы возможность в кратчайший срок овладевать необходимым минимумом знаний и навыков и приступать к выпуску продукции. Такой формой стало индивидуально-бригадное обучение непосредственно на рабочих местах. Мастер одного из томских заводов А.Ф.Елисеев и токарь Уралмашзавода П.К.Спехов подготовили по 30 новых рабочих (см.: Комсомольская правда, 14 ноября 1941 г.; Труд, 28 апреля 1942 г.). Их почин, получивший освещение в печати, подхватили на других предприятиях и стройках. Это был чрезвычайно важный почин, во многом решавший проблему превращения многих тысяч неопытных новичков в квалифицированных рабочих непосредственно на производстве.

Наряду с мобилизацией населения по линии Комитета по учёту и распределению рабочей силы, ГКО и СНК СССР определяли конкретные задания Наркомату обороны по привлечению военнообязанных для работы на электростанциях, в угольной, металлургической, машиностроительной промышленности, на новостройках и восстанавливаемых предприятиях, на транспорте (см.: Директивы КПСС и Советского правительства по хозяйственным вопросам. 1917—1957 гг.: Сборник документов. — М., 1957. Т. 2. С. 752, 808—809, 820—821, 825). В эти отрасли по линии Наркомата обороны было мобилизовано за время войны 1 580 тыс. военнообязанных (см.: Всемирно-историческая победа советского народа. 1941—1945 гг. — М., 1971. С. 443; ИСРК. Т. 3. С. 354—355).

Помимо трудовых мобилизаций, все годы войны не прекращался индивидуальный приём рабочих самими предприятиями, доля которых увеличивается с 1944 года, особенно в освобождённых районах.

Со второй половины 1944 года возобновилось привлечение из колхозов рабочей силы на договорных началах, но основное пополнение продолжало поступать на производство по трудовой мобилизации, по линии НКО и из системы трудовых резервов. С июля 1945 года поток мобилизованных на заводы, фабрики, шахты и стройки заметно сократился. С этого времени развернулась деятельность самих предприятий по приёму на работу городского населения, демобилизованных и репатриированных, а также стала быстро возрастать доля организованного набора по договорам с колхозами (см.: ИСРК. Т. 3. С. 355). В течение лета и осени 1945 года на предприятиях и в учреждениях произошёл в основном переход на 8-часовой рабочий день, а рабочим и служащим возвращено право на получение очередных отпусков.

В первые полгода войны продолжали действовать общие для всех рабочих и служащих страны меры наказания за самовольный уход с работы (от 2 до 4 месяцев лишения свободы), предусмотренные Указом Президиума Верховного Совета СССР от 26 июня 1940 года «О переходе на 8-часовой рабочий день, на 7-дневную рабочую неделю и о запрещении самовольного ухода рабочих и служащих с предприятий и из учреждений». Однако острая проблема закрепления мобилизованной рабочей силы на предприятиях военной промышленности и необходимость обеспечения бесперебойного и нарастающего выпуска военной продукции потребовали ужесточения таких мер наказания. 26 декабря 1941 года был принят Указ Президиума Верховного Совета СССР «Об ответственности рабочих и служащих предприятий военной промышленности за самовольный уход с предприятий» (см.: Правда, 27 декабря 1941 г.). Согласно Указу, рабочие и служащие этих предприятий объявлялись на период войны мобилизованными и закреплялись здесь для постоянной работы, а за самовольный уход следовало чрезвычайно суровое наказание — от 5 до 8 лет лишения свободы. Фактически самовольный уход с предприятий военной промышленности был приравнен к дезертирству из воинской части в военное время. За прогулы и опоздания на работу на 21 минуту и более для рабочих и служащих предприятий военной промышленности были сохранены меры наказания, предусмотренные Указом от 26 июня 1940 года (исправительно-трудовые работы по месту основной работы сроком до шести месяцев с вычетом из заработной платы до 25%).

В 1942—1944 годы Президиум Верховного Совета СССР принял целую серию указов, распространявших действие Указа от 26 декабря 1941 года на ряд других отраслей промышленности и даже отдельные предприятия. Вот полный перечень этих указов: о распространении Указа от 26 декабря 1941 года на рабочих и служащих угольной промышленности (принят 11 июня 1942 г.); на рабочих и служащих нефтяной промышленности (1 июля 1942 г.); на рабочих и служащих северо-уральских бокситовых рудников Наркомцветмета (28 августа 1942 г.); на рабочих и служащих строительного треста «Магнитострой» Наркомчермета (12 сентября 1942 г.); на рабочих и служащих предприятий Наркомата текстильной промышленности СССР (11 октября 1942 г.); на вольнонаёмный состав рабочих и служащих, работающих в исправительно-трудовых лагерях и колониях НКВД СССР (14 ноября 1942 г.); на рабочих и служащих предприятий Главслюды Наркомцветмета (3 января 1943 г.); на предприятия Наркомбумпрома, производящие пороховую целлюлозу и коллоксилин (21 февраля 1943 г.); на рабочих и служащих Марийского комбината и фабрики «Маяк Революции» Наркомбумпрома, занятых на производстве фильтркартона (11 мая 1943 г.); на рабочих и служащих заводов синтетического каучука и шинных заводов Наркомрезинпрома (24 июля 1943 г.); на рабочих и служащих Ново-Лялинского целлюлозно-бумажного комбината Наркомбумпрома (8 сентября 1943 г.); на рабочих и служащих предприятий Главгазтоппрома при СНК СССР (28 марта 1944 г.) (см.: ГАРФ. Ф. 7523. Оп. 53. Д. 39. Л. 35—36).

После вступления в силу Указов Президиума Верховного Совета СССР «О введении военного положения на всех железных дорогах» (15 апреля 1943 г.) и «О введении военного положения на морском и речном транспорте» (9 мая 1943 г.) самовольный уход работников транспорта с места работы приравнивался к дезертирству из армии в военное время, и они осуждались за это по п. «г» статьи 193-7 (из раздела «воинские преступления») тогдашнего Уголовного кодекса РСФСР и по соответствующим статьям УК других союзных республик. Виновные в этом транспортники в зависимости от времени ненахождения на работе и наличия всякого рода смягчающих или отягчающих обстоятельств карались во время войны лишением свободы на сроки от 3 до 10 лет (после войны — обычно не более 5 лет). Статья 193-7 предусматривала и высшую меру наказания (к военнослужащим, дезертировавшим в военное время), но к работникам транспорта, совершившим самовольный ход с работы, она не применялась. Среди осуждённых за самовольный уход работников транспорта преобладали ремонтные и подсобные рабочие, присланные в порядке различных трудовых мобилизаций на работу в железнодорожные депо.

Приговоры за самовольный уход с работы по Указу от 26 июня 1940 года выносились гражданскими судебными органами, по Указу от 26 декабря 1941 года (не всегда) и по п. «г» ст. 193-7 — военными трибуналами. Кроме мер наказания, предусмотренных ст. 193-7, военные трибуналы приговаривали работников транспорта также к увольнению с работы с направлением на фронт в штрафные роты.

Таблица 2.

Число осуждённых за самовольный уход,
прогулы и опоздания на работу на 21 минуту и более
в 1941—1945 годах

Всего, как это видно из таблицы 2, в 1941—1945 годы за самовольный уход с работы, прогулы и опоздания на 21 минуту и более было осуждено 7 499 535 человек, из них 1 970 186 — за самовольный уход (26,3%) и 5 529 349 — за прогулы и опоздания на 21 минуту и более (73,7%). У последних осуждение не было сопряжено с лишением свободы, и они обычно отбывали наказание в виде исправительно-трудовых работ сроком до шести месяцев и с вычетом из зарплаты до 25% по месту своей основной работы. Что касается осуждённых за самовольный уход (а это влекло за собой лишение свободы), то реально в заключении находилось значительно меньше людей из того количества, что указано выше, так как сотни тысяч приговоров выносились условно (чтобы не направлять в тюрьмы, лагеря и колонии необходимых для данного производства работников), а также заочно (в связи с нерозыском обвиняемых).

За незначительным исключением, данное уголовное законодательство не применялось к передовикам производства, стахановцам и ударникам (с ними в случае соответствующего нарушения велась разъяснительная работа, но под суд их не отдавали). Относительной редкостью было также привлечение к уголовной ответственности кадровых рабочих и служащих, поступивших в 1920—30-е годы на работу на данное предприятие или в учреждение в добровольном порядке. Рабочие и служащие, являвшиеся местными жителями и поэтому менее мобилизованных, прибывших из других регионов, предрасположенные к самовольному уходу (побегу) с данного места работы, занимали в общем числе привлекаемых к уголовной ответственности значительно меньший удельный вес. Уголовное преследование за данные «преступления» — это преимущественно проблема мобилизованной рабочей силы.

Не вызывает сомнений, что во время Великой Отечественной войны наличие столь сурового трудового законодательства было необходимо и оправдано. Западногерманский историк К.-Г.Руффман отмечал, что «советскую экономику удалось в короткое время и без трудностей переориентировать на военные цели благодаря её специфической организации и своеобразным законам о труде», и это помогло Советам «справиться с возникшими почти неразрешимыми хозяйственно-стратегическими проблемами» (Ruffmann K.-H. Sowjetrussland. 1917—1977. — Munchen, 1977. S. 118—120).

Обращаем внимание, что в интерпретации К.-Г. Руффмана наличие советских «своеобразных законов о труде» входит в число факторов, помешавших Германии одержать победу в войне против СССР.

Статистика уголовного преследования за самовольный уход, прогулы и опоздания на работу на 21 минуту и более выглядит весьма внушительной, но всё же с течением времени она имела тенденцию к снижению: в 1941 году — 1 769 152 осуждённых, в 1942-м — 1 692 859, в 1943-м — 1 504 142, в 1944-м — 1 371 812, в 1945 году — 1 161 570 (эта статистика включает в себя все соответствующие приговоры, в том числе условные и заочные). В процентах по годам это выглядело так: 1941 год — 23,6%, 1942-й — 22,6%, 1943-й — 20,0%, 1944-й — 16,2% и 1945 год — 15,5%.

Если взять за 100% общее количество осуждённых в 1941—1945 годы за самовольный уход с работы, то на 1941 год приходится 15,8%, 1942-й — 21,2%, 1943-й — 27,5%, 1944-й — 24,3% и на 1945 год — 11,2%. По Указу от 26 июня 1940 года в течение 1941—1945 годов было осуждено 53,4% от общего числа лиц, которым выносились приговоры за самовольный уход (побег, дезертирство) с установленного места работы, по Указу от 26 декабря 1941 г. — 42,5% и по п. «г» ст. 193-7 — 4,1%. Однако по годам наблюдались существенные отклонения от этих средних показателей. В 1941 году действовал только один Указ от 26 июня 1940 года, и поэтому все 100% осуждённых за самовольный уход с работы подпали под действие именно этого Указа. В 1942 году 71% осуждённых данной категории получили соответствующие приговоры по Указу от 26 июня 1940 года и 29% — по Указу от 26 декабря 1941 года. Среди осуждённых в 1943 году уже преобладали подпавшие под действие Указа от 26 декабря 1941 года (67,6%), а остальные были осуждены по Указу от 26 июня 1940 года (29,5%) и по п. «г» ст. 193-7 (2,9%). Осуждённые в 1944 году за самовольный уход с работы распределялись так: по Указу от 26 июня 1940 года — 35,0%, по Указу от 26 декабря 1941 года — 57,7%, по п. «г» ст. 193-7 — 7,3%; в 1945 году — соответственно 53,3%, 33,2% и 13,5%.

Если же взять за 100% общее число осуждённых в 1941—1945 годах за прогулы и опоздания на работу на 21 минуту и более, то по годам их удельный вес был представлен следующим образом: 1941 год — 26,4%, 1942-й — 23,0%, 1943-й — 17,4%, 1944-й — 16,2% и 1945 год — 17,0%.

На осуждённых за самовольный уход, прогулы и опоздания на работу на 21 минуту и более распространялось действие Указа Президиума Верховного Совета СССР от 7 июля 1945 года «Об амнистии в связи с победой над гитлеровской Германией». В соответствии с этим Указом, полный текст которого был тогда же опубликован в печати (см.: Правда, 8 июля 1945 г.), все эти лица подлежали досрочному освобождению по амнистии. По данным на 1 октября 1945 года, в числе 620 753 амнистированных заключённых лагерей и колоний ГУЛАГа было 232 330 осуждённых за самовольный уход с работы, в том числе 221 719 осуждённых по Указу от 26 декабря 1941 года, 7 388 — по Указу от 26 июня 1940 года и 3 223 учащихся ремесленных и железнодорожных училищ и школ ФЗО, осуждённых по Указу от 28 декабря 1940 года за нарушение дисциплины и за самовольный уход из училища или школы ФЗО. В Указе от 7 июля 1945 года была также упомянута  статья 193-7, и все находившиеся тогда в заключении работники транспорта, осуждённые за самовольный уход с работы по этой статье, были досрочно освобождены по амнистии. Кроме того, по этой амнистии были освобождены все отбывавшие тогда наказание в виде исправительно-трудовых работ без лишения свободы приговорённые к таким работам по Указу от 26 июня 1940 года за прогулы и опоздания на работу на 21 минуту и более (451 548 чел.), по Указу от 13 февраля 1942 года за уклонение от мобилизации для работы на производстве и в строительстве (17 062 чел.), по постановлению СНК СССР и ЦК ВКП(б) от 13 апреля 1942 года за уклонение от мобилизации на сельскохозяйственные работы и самовольный уход мобилизованных с этих работ (6 140 чел.) (см.: ГАРФ. Ф. 9 414. Оп. 1. Д. 1246. Л. 205—211). Обращаем внимание на тот факт, что ни одному человеку из числа осуждённых по Указу от 26 декабря 1941 года за самовольный уход с работы на сроки от 5 до 8 лет не довелось отбыть в заключении даже минимальный 5-летний срок (все они были освобождены досрочно).

В заключение необходимо сказать о послевоенной ситуации с уголовной ответственностью рабочих и служащих за самовольный уход, прогулы и опоздания на работу на 21 минуту и более. После войны это законодательство продолжало действовать, хотя из года в год наблюдалась заметная либерализация в практике его применения. На основании специального постановления Совета Министров СССР от 7 марта 1947 года применение Указа от 26 декабря 1941 года было прекращено в целом ряде отраслей промышленности и на всех предприятиях и стройках Москвы и Ленинграда (самовольный уход стал квалифицироваться не по Указу от 26 декабря 1941 г., а по Указу от 26 июня 1940 г., т. е. виновные стали получать не 5—8 лет, а 2—4 месяца). Окончательно Указ от 26 декабря 1941 года был отменён 31 мая 1948 года принятым в этот день Указом Президиума Верховного Совета СССР «Об отмене Указа Президиума Верховного Совета СССР от 26 декабря 1941 года “Об ответственности рабочих и служащих предприятий военной промышленности за самовольный уход с предприятий”» (см.: там же. Ф. 7523. Оп. 53. Д. 39. Л. 35—36). Военное положение на железнодорожном и водном транспорте было отменено Указом Президиума Верховного Совета СССР от 2 мая 1948 года, и с этого времени работники транспорта стали отвечать за самовольный уход по Указу от 26 июня 1940 года, а не по п. «г» ст. 193-7 УК РСФСР.

14 июля 1951 года был принят Указ Президиума Верховного Совета СССР «Об освобождении от наказания и о снятии судимости с рабочих и служащих, осуждённых за самовольный уход с предприятий и учреждений и за прогулы без уважительных причин». Отныне все лица, осуждавшиеся в 1940—1951 годы по этим обвинениям (а это миллионы людей), переходили из категории «ранее судимых» в категорию «ранее не судимых». Кроме того, в тот же день, 14 июля 1951 года, Президиум Верховного Совета СССР принял ещё один Указ — «О замене судебной ответственности рабочих и служащих за прогул, кроме случаев неоднократного и длительного прогула, мерами дисциплинарного и общественного воздействия», резко сузивший круг привлекаемых к уголовной ответственности за прогул и опоздания на работу на 21 минуту и более. Однако положения Указа от 26 июня 1940 года относительно самовольного ухода с работы тогда (в 1951—1955 гг.) ещё оставались действующими.

Указ от 26 июня 1940 года был признан утратившим силу по Указу Президиума Верховного Совета СССР от 25 апреля 1956 года «Об отмене судебной ответственности рабочих и служащих за самовольный уход с предприятий и из учреждений и за прогул без уважительной причины» (см.: Ведомости Верховного Совета СССР. 1956. № 10. Ст. 203). Только после этого уголовное преследование рабочих и служащих за самовольный уход, прогулы и опоздания на работу на 21 минуту и более, вызванное чрезвычайными обстоятельствами довоенного, военного и послевоенного времени, окончательно прекратило своё существование.