Кшиштоф Василевский (г. Зелёна-Гура, Польша). Враки и провалы польского Института национальной памяти.
По страницам зарубежных журналов
По мнению правых, Институт национальной памяти (ИНП) стоит на охране правды и исторической справедливости. Его выводы и оценки правыми всегда подаются как абсолютно верные, всякая попытка подвергнуть их сомнению осуждена на неудачу. Историки ИНП не хотят видеть, что идея IV Речи Посполитой умерла и рекламируемая ею модель написания истории оказалась на помойке. Список ошибок, подтасовок и очевидного вранья сотрудников ИНП ставит под вопрос смысл существования этого учреждения.
ИНП возник по принципу, что «историю пишут победители», и как каждое дитя революции начал пожирать своих отцов. Можно ли удивляться, что наибольшее число его жертв составляют бывшие оппозиционеры времён Польской Народной Республики? Кто обвинён ИНП, тот никогда полностью не отмоется. Даже представители государственной власти считают: лучше молчать, чем восстанавливать против себя всесильную службу.
Какие же самые большие враки ИНП?
Проф. Анджей Романовский, филолог, историк, Ягеллонский университет:
Самым большим грехом является смешение исторического хода событий с нынешними юридическими нормами. Создание трибунала справедливости для истории абсурдно.
Второй грех — это чёрно-белое видение прошлого. Нет никакой середины, нам навязывают видеть только «лагерь отступничества» и «борющийся лагерь». Такой подход, выработанный ещё при руководителе ИНП Я.Куртыке, дал свои посевы в виде празднования Дня памяти «пр`оклятых солдат».
Оба греха тяжкие, из них вырастают другие, ещё более всеобъемлющие. Они составляют основу, конструкцию мышления о Польше, которая в корне ошибочна. Следует согласиться с проф. Л.Стоммой, который писал о фальсификаторах истории из ИПН, поясняя, что никто из них не подделывает документы, но формирует фальшивую историческую картину. Не интересуются, почему кто-то, скажем С.Миколайчик, хотел работать на благо тогдашней Польши, основываясь на том, что никто нас не освобождал от службы стране.
Огромным грехом является отравление умов всего общества, особенно молодёжи, которая в этих вопросах беззащитна. Отравляют все сделанные по этому принципу фильмы, телевизионные программы, книги, представляющие стереотипную картину реалий жизни, с обязательным чёрным персонажем — сотрудником управления безопасности ПНР.
Проф. Марек Яблоновский, историк, директор Института журналистики, Варшавский университет:
Речь не о грехах ИНП. Просто документы, находящиеся в распоряжении института, трактуют особым образом. Они должны быть доступны заинтересованным гражданам и учреждениям на общих, одинаковых для всех основаниях, как такого же рода документы собранные, например, в Архиве новых актов. Ибо всё это документы, касающееся истории Польши в XX веке. И ничего больше.
Если можно говорить о грехе, то это грех законодателя, а всё иное, что до сих пор происходило, только его следствия.
Проф. Томаш Наленч, советник президента РП по вопросам истории, Гуманистическая Академия в Пултуске:
Читаю много публикаций ИНП и о большинстве из них у меня хорошее мнение. Это профессиональная литература. Но одну публикацию считаю очевидным недоразумением. Имею в виду нашумевшую работу С.Ценцкевича и П.Гонтарчика о Лехе Валенсе. Очевидно, что в свободной и демократической Польше каждый может писать, что хочет, но мне представляется, что нашему национальному герою полагается от государства, в первую очередь, солидная биография, изданная по по-польски и по-английски и являющаяся свидетельством достижений движения «Солидарность». Издание государственным учреждением первой книги о Л.Валенсе в такой форме является недоразумением. Не отказываю ИНП права на поиск, но сама мысль, показать силуэт Валенсы именно в такой форме, меня поражает. Считаю, что ИНП, издавая эту книгу, за мои деньги как налогоплательщика, в этом случае злоупотребил.
Проф. Анджей Гарлицкий, историк, Варшавский Университет:
Для меня классическим примером полного позора ИНП была эксгумация тела генерала В.Сикорского, не только бессмысленная и дорогостоящая, но также оскорбляющая память этого политика. Моё мнение об ИНП, в основном, самое плохое, хотя последние 6—7 лет не слежу внимательно за его деятельностью. Считаю его неподобающим учреждением, которое имеет огромный бюджет, больше, чем у других научных учреждений, но деньги расходуются иногда бессмысленно, ибо там кроме интересных исследований и научных разработок созданы удобные тёплые местечки для специалистов по коммунистическим репрессиям.
Автор статьи продолжает:
Итак, правые утверждают, что ИНП стоит на охране правды и исторической справедливости. Сложилась ситуация: институт выступил — истина определена. Даже государственная власть, перед которой ИНП формально несёт ответственность, предпочитает молчать, чтобы не восстановить против себя эту всесильную службу. Многочисленные ошибки, передёргивания и откровенные враки характерны для трудов сотрудников ИНП. Всё это заставляет задуматься: нужен ли такой институт?
ИНП создан по закону от 18 декабря 1998 года. С этого времени он показал себя как учреждение, не увековечивающее жертвы нацизма и коммунизма, но ломающее людям хребет и карьеру. В длинном списке людей, которым ИНП отказал в подтверждении нравственности, оказались многие, в том числе Л.Валенса, К.Малцужинский, Ю.Олексы и К.Скубишевский.
В последнее время в этот круг включили престарелого генерала З.Сцибор-Рыльского. Всё из-за того, что честь не позволила ему молчать, когда свистящая чернь хотела помешать представителям властей участвовать в праздновании годовщины Варшавского восстания. Спустя несколько дней после этого странным стечением обстоятельств оказалось, что генерал фигурирует в материалах ИНП как ТС (тайный сотрудник) «Здиславский».
«Я далёк от исследовательских оценок, но из материала, который я просмотрел, неопровержимо вытекает, что генерал сотрудничал», — так прокомментировал ситуацию заместитель начальника Бюро общественного воспитания ИНП В.Булгак. Правда, в документах не нашли ни декларации о сотрудничестве Сцибор-Рыльского со Службой безопасности (СБ), ни тем более подписанных им донесений, но это не удержало историков ИНП перед уничтожением очередной биографии.
Протесты генерала ни к чему не привели. Многие считают, что оправдывается только виноватый. Что из того, что контакты с СБ генерал установил, по его словам, по приказу своего командира, чтобы добыть важную информацию? Что из того, что благодаря этому он спас многих от ареста, а возможно даже от смерти? Для историков института такой нюанс только затеняет картину. В конце концов, цитируя главного защитника ИПН: «никакие крики нас не убедят, что белое белое, а чёрное чёрное».
Яркий пример
Даже беглого обзора самых громких дел люстрации достаточно, чтобы убедиться, что большинство из них опиралось на слабые или просто «никакие» доказательства. Яркий пример — преследование Л.Валенсы, начатое в 2008 году публикацией книги С.Ценцкевича и П.Гонтарчика «СБ и Лех Валенса. Фрагмент биографии». Главный тезис этой насчитывающей около 750 страниц книги: Валенса был активным агентом СБ, который доносил на товарищей в течение почти шести лет.
В 2000 году суд по люстрациям освободил бывшего президента от обвинения в сотрудничестве со спецслужбами ПНР. Судья, обосновывая решение, констатировал, что «кроме низкопробных, вызывающих сомнения документов, ничего нет. Кроме выписки из реестра бывшей СБ, не представлено какого-либо доказательства, которое подтверждало бы факт сотрудничества с СБ Валенсы в качестве тайного сотрудника под кличкой “Болек”».
От публикации книги до судебного решения прошло 8 лет. Кто-то скажет, что это достаточно долго, и можно было бы найти какие-то новые материалы. Но проблема однако в том, что разрекламированная как историческая сенсация книга «СБ и Лех Валенса» не содержала никаких неизвестных ранее документов, а исключительно авторскую интерпретацию давно известных материалов. Несмотря на это, ИНП в лице двух историков решил поправить суд и сам вынести приговор. «Когда заседает суд, — считает Гонтарчик, — никто не может чувствовать себя в безопасности».
Впрочем, следует ли удивляться, что историки из ИНП дали себе право корректировать судебный приговор? Ведь, в конце концов, как хотят этого Ценцкевич и Гонтарчик, «трудно однозначно констатировать, что в деле люстрации Валенсы сыграло решающую роль: недостоверность в толковании неполного доказательного материала, неблагоприятные обстоятельства процесса, неосведомлённость или злая воля».
Иначе говоря, надо задуматься, зачем нам вообще суды, если есть ИНП? Институт, располагающий огромными материальными и человеческими ресурсами, может сам судить, кого следует объявить героем, а кого — изменником.
Чтобы убедиться, как опасен — хотя всё более популярен у правых — этот тезис, нужно вернуться в 2005 год. Тогда ИНП обвинил известного телевизионного журналиста и публициста К.Малцужинского в контактах с контрразведкой ПНР. Опуская сам факт изображения преступления из сотрудничества с контрразведкой собственного государства — общепринятого явления в любой, даже самой демократической стране мира, — упрёки, высказанные институтом, оказались высосанными из пальца.
Очищения от обвинений Малцужинский ждал свыше года. На это не повлияли его многократные уверения, что он никогда не доносил на западных корреспондентов в Варшаве. Журналист был вынужден поддаться шантажу ИНП и обратился за унизительной процедурой автолюстрации. Короче, получается, в демократической и правовой стране обвинённый должен был сам доказывать свою невиновность. Против него был ИНП с тогдашним бюджетом почти 100 млн. злотых* и с более чем 2 тыс. работников.
Во время люстрационного разбирательства дошло до крупного скандала, когда оказалось, что ИНП не выдал суду всей информации. «Мы можем только развести руками и обратиться в ИНП срочно прислать эти документы», — признала судья, которая вела дело. Она добавила: «ИНП в очередной раз не оказался на высоте задачи». Из-за упущения (намеренного?) института Малцужинский боролся с пятном агента несколько месяцев, пока, наконец, суд его оправдал. По крайней мере, официально. Но тут нужно учесть: кто хотя бы раз будет обвинен ИНП, никогда не вернёт себе полностью доброго имени.
Защита без телевизионных камер
Однако Малцужинский, Валенса и другие публичные люди могут говорить о счастливом конце. Очевидно, что ИНП стремился запачкать их биографии и достоинство, но они могли защищаться с помощью телевизионных камер. Каждый хоть немного логично думающий зритель выработал себе мнение об ИНП и его методах. Что, однако, могут сделать обвинённые, которые каждый день работают вдали от ламп-вспышек и медийного шума?
Многое на эту тему мог бы рассказать Т.Липский, учитель из маленького городка на севере Польши, несколько лет преследуемый ИНП. Его столкновение с институтом началось в апреле 2007-го. Менее года до этого правительство Я.Качинского распространило люстрацию на более широкий круг лиц, в том числе на директоров школ. Липский никогда не был поклонником люстрации, но считал, что закон — даже самый глупый — нужно выполнять. Поэтому в соответствии с требованиями он написал собственноручное заявление о том, что не сотрудничал со спецслужбами ПНР. Это была его первая «ошибка». Дополнение к закону об ИНП под конец 2007 года было признано неконституционным. Учитель же забыл о всём этом деле. Как тысячи других директоров школ, домов общественной опеки и разных учреждений самоуправления, которые раньше заполнили специальные декларации.
В 2010 году Липский совершил вторую «ошибку»: решил баллотироваться в уездный совет. Список, в составе которого он стартовал, содержал местных деятелей, а не политиков. Впрочем, Липский никогда не скрывал, что он далёк от правых из ПиС. Вскоре оказалось, это была очередная «ошибка». К его удивлению на извещениях государственной избирательной комиссии у его фамилии появилась пометка: «работал, исполнял службу и был сотрудником органов безопасности государства». Легко догадаться, как реагировали его знакомые. Вроде бы каждый принимал объяснение, что это неправда, но подозрения оставались.
Один из депутатов в интервью для «Газеты выборчей» объяснял: «Начались разговоры, что у нас здесь есть агент, такие вести распространяются молниеносно». Хотя Липский, где только мог, даже в местном костёле, опровергал своё сотрудничество с СБ, он проиграл выборы. Однако не это было теперь самое важное, ставкой было его доброе имя.
После выборов он обратился в ИНП с просьбой показать ему его люстрационное заявление. Липский получил два. Первое от апреля 2007 года и было тем, которое учитель собственноручно заполнил после выхода поправки в закон. Второе заявление, датируемое декабрём 2007 года, содержало признание Липского в сотрудничестве со службами ПНР. Пострадавший сразу заявил, что подозревает подлог. Он догадывался, что письмо мог сфабриковать кто-то из отдела просвещения. В то время учреждением руководили люди ПиС, которые, деликатно говоря, ему не симпатизировали. Полиция, однако, прекратила следствие. Объяснение сводилось к утверждению, что заявление написано тонко пишущей ручкой и внешне не носило следов подлога.
Виновники беспредела умыли руки. Правда, ИНП заявил, что «личные данные Липского … не тождественны данным функционеров, сотрудников, кандидатов в сотрудники органов безопасности ПНР», но, как было отмечено, это не означает, что Липский с СБ не сотрудничал. Единственным способом очистить себя от обвинений оставалось предложение об автолюстрации. Но это означало очередные месяцы, если не годы, судебного процесса, в котором Липский должен был бы доказывать свою невиновность. И это в условиях правового государства, которое будто бы опирается на принципы западной демократии.
Почти сразу приходит в голову сравнение с романом «Процесс» Ф.Кафки.
Получается, Липский был обвинён, дискредитирован на основании одного документа, вдобавок фальшивого. В этом беспределе никто не задал себе вопроса об общественных и моральных издержках процесса, которые независимо от результата разрушили карьеру уважаемого директора школы. Если бы даже учитель решился на автолюстрацию и был оправдан, пятна на своей чести он бы не смыл. Ведь очередные суды подтверждают, что Валенса не был тайным сотрудником СБ, а для большой части польского общества он по-прежнему остаётся агентом «Болеком». Малцужинский доказывал невиновность год. В итоге убедил судей, что не доносил на западных корреспондентов, но убедил ли он журналистов? Его фамилия до сих пор появляется с упоминанием о сотрудничестве с разведкой.
История для помойки
Если самые хорошие адвокаты не в состоянии вернуть доброе имя Валенсе, какие шансы имеет Т.Липский и ему подобные? Его личные данные по-прежнему доступны на странице Интернета со списком «1706 лиц, исполняющих публичные функции, которые признались в сотрудничестве с СБ». Наверно, даже официальное оправдание не принуждает администраторов сайта убрать его фамилию из списка. Правда, это не ИНП непосредственно фальсифицировал документ. Однако лёгкость, с какой сегодня можно очернить человека, используя фальшивки, поражает. Вместо того, чтобы защищать обиженных, слишком часто ИНП использует весь свой аппарат против против них.
Сторонники ИНП ответят, что люстрация это не вся их работа. Что работники института выполняют десятки интересных исследовательских проектов и организуют конференции. Что ежегодно публикуют много ценных научных и научно-популярных изданий. Что благодаря институту в Польше появилась мода на историю. Всё это частично правда. Коммерческий успех настольной игры «Очередь» показывает, что ИНП отлично умеет потрафить вкусам молодёжи. Впрочем трудно этому удивляться, ведь дети и молодёжь — это для института самая желанная группа потребителей. Со слабыми историческими знаниями и отсутствием понимания всех нюансов складывавшейся истории они, как губка, впитывают крайне упрощённое видение прошлого, насаждаемое ИНП. И это, пожалуй, самая большая проблема.
ИНП, как любое другое учреждение, должен заботиться об интересах польского государства. Тем временем с момента возникновения он был захвачен немногочисленной группой исторических экстремистов, для которых важна лишь та правда, которая подтверждает навязываемые ими конструкции. Иная точка зрения не принимается во внимание. Историки из ИНП, функционирующие как отдельная категория историков, кажется, не замечают, что идея IV Речи Посполитой уже давно дискредитировала себя, а рекламируемая ею модель написания истории заслуженно попала на помойку. Следовательно, мы по-прежнему имеем дело в лице ИНП с ханжеством, недопустимым в настоящей науке, передёргиванием фактов или прямой ложью.
В качестве подтверждения этих слов напомню дебаты, которые прошли в этом году в связи с празднованием Дня памяти «пр`оклятых солдат». В многочисленных газетных статьях и телевизионных выступлениях историки из ИНП откровенно выражали презрительное отношение к новейшей истории Польши. На страницах «Нашего дзенника» Мушинский убеждал, что «после 1944 г. не было суверенного польского государства. Так называемая люблинская Польша или Народная Польша — это приукрашенные выражения, которыми коммунистическая пропаганда пыталась замаскировать факт, что у нашей страны был статус территории, завоеванной Советами».
Одновременно всячески восхваляется польское подполье. По мнению ИНП, героями можно называть только таких его представителей, как З.Шенделяж («Лупашка») или Ю.Курась («Огонь»), которые любыми способами сопротивлялись «советизации Польши». Как писала З.Куртыка, вдова Я.Куртыки, «феномен “Огня” интересен тем, что он сумел собрать вокруг себя много людей. К нему шли юноши во времена, когда коммуна предлагала им, не буржуям, а сыновьям малоземельных крестьян, такой “красивый” новый мир, мир, в котором власть в руках “трудового народа города и деревни”». Одновременно никто в ИНП даже не заикнулся об обвинениях, которые «Огню» предъявляет хотя бы словацкий Институт национальной памяти.
В польском курортном местечке Закопане был поставлен памятник Ю.Курасю, что вызвало непонимание словаков, проживающих по обе стороны границы. Словацкий Институт национальной памяти занялся этим вопросом, так как словаки никак не могли понять, как бандит, который хотел избавить Польшу от словаков, русинов и евреев, который терроризировал, уничтожал и грабил людей, стал «героем», якобы убивавшим исключительно представителей народной власти. Снятый словаками документальный фильм о «подвигах» Курася по ТВ в Польше не показали. — Ред.
Большие деньги
ИНП не ограничивается извращённым истолкованием исторических фактов. Многие его работники используют свои знания для проведения текущей политики, главная цель которой опорочить III Польскую республику. Отношение института к современному польскому государству уточнил цитировавшийся ранее Мушинский: «III РП стала юридическим продолжением ПНР — продолжателями ПНР также были архитекторы III РП». Таким образом учреждение, созданное государством, откровенно выступает против него. В каждой нормальной стране этот факт вызвал бы закрытие института или его глубокую реформу. Хотя теперешние власти трудно считать фанатиками ИНП, но, будучи более пяти лет у руля, они ничего не сделали, чтобы его цивилизовать.
При рассказе об институте нельзя забывать, что это, в первую очередь, государственное учреждение. Надо добавить, не какое-нибудь рядовое госучреждение, потому что даже в период кризиса имеет бюджет в 223 млн. злотых и свыше 2,1 тыс. работников, средняя зарплата которых составляет 5,3 тыс. злотых. Отдельную группу составляют прокуроры с ежемесячными зарплатами, достигающими почти 13 тыс. злотых. Для сравнения: Польская академия наук (ПАН), имеющая пять отделений, занимающихся исследованиями в разных областях науки, может рассчитывать на годовой бюджет правительства лишь в 80 млн. злотых. О заработках работников ПАН не стоит даже упоминать.
Чем значительнее бюджет, тем больше искушение им попользоваться. В хронику расточительности общественных денег войдёт решение катовицкого отделения ИНП об эксгумации тела генерала Сикорского. Несколько месяцев работы стоили налогоплательщикам свыше 570 тыс. злотых, а единственным результатом была констатация, что «Сикорский — это Сикорский». Очередные 330 тыс. злотых ИНП выдал на расследование покушения 13 мая 1981 года на папу Иоанна Павла II. Результатов от этого расследования, как можно догадаться, не было никаких. Похожих дел значительно больше, хотя институт неохотно информирует о понесённых издержках. Представительница ИНП откровенно говорит: «В ситуации, когда часть СМИ протестует, а временами прямо стремится высмеять всякую деятельность ИНП, информация об издержках, использованная журналистами, может ударить по доброму имени этого учреждения».
ИНП, искажающий правду, не свободен от всех пороков, которые разъедают остальные польские учреждения. Конечно, можно говорить о том, что в институте работают высококвалифицированные специалисты. Но при занятии должностей, включая руководящие, большую роль играет поддержка местных структур и структурок, а не уровень претендента. Штат отделений ИНП обычно соответствует местным политическим влияниям. На работу принимаются лица, так или иначе связанные с ПиС. Пристанище в институте находят также люди, связанные с аграрной партией, с Гражданской платформой Туска и даже остатки из «Самозащиты».
При этой своеобразной разнородности связывает, соединяет отделения института не столько аллергический антикоммунизм, сколько забота о собственных частных интересах. Это хорошо видно на примере варшавского отделения ИНП. В нём рядом работают такие разные люди, как Е.Эйслер, опытный историк, сторонящийся политики, и Я.Жарын, открыто отождествляющий себя с партией Я.Качинского, по списку которой он безуспешно пытался пройти в Сейм в прошлом году. Зато более счастливым оказался Р.Терлецкий, теперь депутат от ПиС, а до недавнего времени руководитель отделения ИНП.
Об историках института не сложилось хорошее мнение в научной среде. В противоположность научным работникам ПАН или университетов, которые должны регулярно представлять отчёты о своих исследованиях, результаты историков, работающих в ИНП, остаются без какой-либо оценки. На научный уровень этого учреждения влияет, кроме того, отсутствие внутренних дебатов, без которых не существует никакая научная среда.
Отсюда вопрос, можно ли удивляться, что большинство публикаций ИНП составляют работы, являющиеся почти точными копиями рапортов СБ и обогащённые, самое большее, несколькими примечаниями?
С ИНП в политику
Те работники ИНП, которые пытаются подняться над посредственностью, быстро прощаются с институтом. Нежелание проф. Р.Внука цитировать в своих текстах донесения СБ привело к тому, что его заставили уйти из ИНП, хотя к его работе как начальника Бюро общественного воспитания люблинского отделения института не было больших замечаний. Ещё более громким был случай с проф. В.Кулешей, который 6 лет исполнял функцию зам. руководителя ИНП. В 2006 году ему предложили уйти в отставку тогдашний руководитель института Я.Куртыка и министр юстиции З.Зёбро. По их мнению, сектор ИНП, который возглавлял профессор, чрезмерно сосредоточивал свои усилия на гитлеровских преступлениях, из-за чего мало занимался вопросами преследования оппозиции в 1970-х и 80-х годах.
Рассматривая судьбу профессоров Внука и Кулеши, можно ставить под сомнение будущее другого «спорного» работника ИНП А.Бжозовского. В апреле 2012 года он возглавил новый ежемесячник института «Память. пл». Уже после появления 1-го номера на него посыпались молнии со стороны сотрудников, которые упрекали его в уменьшении заслуг предыдущего руководства ИНП, а также в насаждении цензуры...
ИНП имеет чуть ли не монополию на исследование и популяризацию новейшей истории Польши. Это особенно видно в регионах, где профессорам и другим университетским сотрудникам разрешают неплохо наживаться за счёт штатной работы в отделениях института. ИНП не только предлагает заработок выше вузовского, но, кроме того, искушает возможностью опубликовать исследование, что при теперешнем катастрофическом состоянии университетских издательств также имеет значение. Таким образом, делая зависимыми местных учёных, ИНП легко избавляется от конкуренции, так как трудно ожидать, чтобы историки, работающие в институте, оспаривали его политику во время лекций и семинаров в учебном заведении.
Нелёгко найти исследователя новейшей истории, который не был бы как-то связан с ИНП. Касается это не только приёма на работу в штат, но также участия в платных проектах, конференциях или изданиях. Сегодняшний упадок гуманитарных наук в сочетании с демографической ямой в учебных заведениях вынуждает историков искать источники заработка. В период кризиса значительная сумма, переведённая на личный счёт, эффективно смягчает угрызения совести, связанные с перечёркиванием прежних результатов.
Дорога к слому сопротивления части историков относительно ИНП идёт и через конференции. Обычно они затрагивают действительно интересные вопросы, которые с виду вроде бы не относятся к антикоммунистической пропаганде. Итак, наряду с шаблонными конференциями на тему «пр`оклятых солдат» или «Солидарности», институт организует семинары, посвящённые, например, западным землям или роли женщин в новейшей истории Польши. Однако стоит прослушать несколько докладов, чтобы убедиться, что участвуешь не в научной конференции, а в очередной попытке переписывания истории.
Без результата
Высокая зарплата и остальные выгоды, предлагаемые ИНП, эффективно притягивают людей научных званий. Замалчивается, что эти звания часто получены в Народной Польше. Подумать только, как много кандидатов и университетских профессоров делают карьеру в ИНП, но вот ни одна из звёзд института не сделала карьеры в учреждениях ПАН и университетах.
Историки, которые дистанцируются от ИНП, выталкиваются на обочину. Кто помнит о том, чтобы ведущие СМИ попросили комментарий по вопросу новейшей истории Польши у человека, не связанного с институтом? В общественном сознании эти люди просто не существуют. Свои исследования такие учёные печатают таким малым тиражом, что изрядную проблему составляет отправка по одному обязательному экземпляру в национальные научные библиотеки. Откликов на такие работы почти нет, они ограничены несколькими десятками человек. В свою очередь, те, кто идёт на сотрудничество с ИНП, могут рассчитывать на профессиональное продвижение и наличие их книг почти во всех салонах международной прессы и книги.
Трудно удивляться тому, что каждая попытка ликвидации или ограничения власти ИНП кончается громкими протестами не только правых. Политики вместе с услужливыми историками стараются выработать в обществе мнение, что от существования института зависит само существование независимой Польши. Достаточно напомнить слова Я.Жарына, который в августе этого года говорил: «Если это учреждение действительно будет стёрто с карты польской государственности, это был бы грозный сигнал, касающийся не только вопроса исторической памяти, но и нашего будущего».
Кто, однако, мог бы опасаться ликвидации института? С уверенностью могу сказать: не польское государство и не его граждане, которые прекрасно обходились и без него. Отечественная историография также слишком не пострадает. Кроме нескольких спорных публикаций, институт не родил никаких значимых научных работ, которые изменили бы наше восприятие новейшей истории Польши. Его публикации только обостряли политическую ситуацию в стране.
Несмотря на это, трудно ожидать ликвидации ИНП в течение ближайших лет. Единственное, что представляется возможным, это его окультуривание. Как государственное учреждение, ИНП должен подчиняться тем же требованиям, что и все другие учреждения. Это означает полный контроль за его деятельностью, а, главным образом, его деидеологизацию. Если это должно быть главным учреждением, занимающимся исследованием и популяризацией новейшей истории, то оно должно жёстко соблюдать принципы научного объективизма. Другими словами, ИНП должен покончить с массовой публикацией од в честь «пр`оклятых солдат» и «Солидарности», а заняться фактическим исследованием истории Польши 1944—1990 годов, к чему его обязывает закон.
Кто должен был бы осуществить такой ремонт ИНП? Ответ удивительно прост, и его подсказывает законодательство. У парламента в распоряжении есть все инструменты, чтобы эффективно контролировать деятельность института. Для этого достаточно обычного большинства в Сейме. Будучи государственным учреждением, институт не может стоять над всеми, он должен выполнять задания, порученные ему польскими властями. Речь идёт не о политическом давлении на научные исследования, а только об обуздании теперешнего отклонения от нормы, когда ИНП сделался пугалом в руках одной партии.
ИНП был создан, главным образом, для того, чтобы мстить ненавистным «посткоммунистам». Но этот ребёнок перемен быстро стал пожирать своих отцов.
Можно ли удивляться, что бывших оппозиционеров больше всего среди жертв ИНП? То, что не сделала Служба безопасности ПНР, сделало учреждение, созданное демократическим государством. Институт сегодня — карикатура на самого себя. Для многих он стал символом зла, которое терзало отечественную историографию в ПНР, так высмеиваемую правыми. Разница между сегодняшним днём и прошлым периодом заключается только в переставленных ударениях.
Версия для печати
