Ю.Белов: «Массовая культура», мещанство и Россия. Продолжение

Источник: газета "Правда"

Фото: Игорь Казаков

Малаховщина

Интерес мещанина к китчу (вульгарному упрощению жизни) не означает, что он лишён забот о том, чтобы выглядеть интеллигентно. Он хорошо знает: в деловых кругах это престижно, да и непреходяща мода на интеллигентность. Люди мещанского склада с необычной быстротой приспосабливаются. Вчера ещё слывший интеллектуалом «товарищ» клялся в верности марксизму-ленинизму и щеголял осведомлённостью в вопросах философского материализма, а сегодня он уже «господин» и прилежный прихожанин, правда, весьма поверхностно знакомый с содержанием православного вероучения, но могущий при случае кое-что ввернуть в разговор из Нагорной проповеди Христа Спасителя.

Для мещанина новой формации, при общем понижении науки и культуры в обществе периферийного капитализма, характерна та наглая полуобразованность, псевдоинтеллигентность, о которой метко было сказано в своё время В.О. Ключевским. Тогда, в начале XX века, капитал заявлял своё право быть хозяином России, и спешившие за ним мещане от интеллигенции получили от выдающегося русского историка беспощадную аттестацию: «культурные нищие, одевающиеся в обноски чужой мысли; растерявшись в своих мелких ежедневных делишках, они побираются слухами, сплетнями, анекдотами, словцами, чтобы сохранить физиономию интеллигентов, стоящих в курсе высших интересов своего времени». Нечто подобное мы наблюдаем и сейчас у служителей «массовой культуры», задающих ей мещанский вектор.

Остановимся на одной из форм «масскульта», нещадно используемых телевидением в последние годы. Речь идёт о передачах, вызывающих брезгливость у всякого нормального человека («Пусть говорят», «Прямой эфир», «Давай поженимся», «На самом деле», «Мужское / Женское»). В них то, что веками на Руси считалось недопустимым для публичного обсуждения, разве что в суде: семейные драмы и трагедии, случившиеся от супружеской неверности, падения в бездну алкоголизма, наркомании, от иных нравственных провалов. Превращение этого в предмет публичного обсуждения, да ещё в прямом эфире, во все времена приравнивалось к вывешиванию грязного белья на всеобщее обозрение.

Мало того, в этих передачах противостоящие стороны начинают выяснять отношения и дело нередко доходит до взаимных оскорблений и чуть ли не до драки. А что же ведущий? Он выступает в роли морализатора, интеллигентного человека как носителя общественной морали и совести, можно сказать, интеллигента высшей пробы. А на самом деле он даёт «зелёный свет» кухонной логике («А вот она», «А вот он»…), которая не только всё дальше и дальше отдаляет от объективных причин духовной деградации людей в современном российском обществе, но и не даёт возможности обнажить и обличить философское кредо мещанина, что полунищего пролетария, что преуспевающего бизнесмена: «Есть только мое «Я», а остальное — ничто».

У «подпольного человека» Достоевского это кредо выражено с циничной прямотой, с логической завершённостью полной бездуховности: «Свету ли провалиться, или вот мне чаю не пить? Я скажу, что свету провалиться, а чтоб мне чай всегда пить».

Наш ведущий-«интеллектуал» прямо к этому не подводит. Как говорят философы, он делает это опосредованно: через непрерывное обсуждение обывательских «проблем», но никак не социальных. Затянувшиеся публичные склоки он завершает словами типа: «Всё зависит от того, на что вы решитесь и что подскажет вам голос вашей совести». Как это свежо и ново! И сакраментальное «Берегите себя!» как завершающий аккорд «этической» беседы.

И так изо дня в день на всех ведущих каналах ТВ происходит процесс обмещанивания массового сознания. Его с полным основанием можно назвать малаховщиной, поскольку первым и многолетним ведущим передачи «Пусть говорят» был Андрей Малахов, достигший профессиональной виртуозности в имитации этичности и интеллигентности публичного слова в телеэфире. Он — как гоголевская дама, приятная во всех отношениях.

Духовное противоборство

Было бы несправедливо заявить, что в сфере «массовой культуры» нет талантов. Ещё в советские времена обратил на себя внимание музыкальный и исполнительский талант Александра Градского — одного из создателей русского рока. Талантлив как композитор, поэт и исполнитель своих песен Александр Розенбаум. Талантливы как певцы Филипп Киркоров и Александр Малинин. Заслуженной популярностью в народе пользуется группа «Любэ» во главе с Николаем Расторгуевым. Но все они отдали свой талант в услужение бизнесу, а значит, «массовой культуре» с её мещанским вектором, где деньги решают всё.

В стране треть населения живёт у черты бедности, и пенсионная «реформа» делает наследственной бедность у пролетариев, равно как богатство — у капиталистов; горят леса, рушится ветхое жильё у неимущих, тысячами вымирают деревни; древние и построенные в советское время города страдают от безработицы, живут с нищенским бюджетом, а бюджет Москвы больше, чем у Лондона и Парижа, — всё это тревожным криком раз в год раздаётся по России на «прямой линии» её президента.

А затем дорогостоящие зрелищные события мирового масштаба заглушают этот крик: то Олимпийские игры, то чемпионат мира по футболу, то Универсиада… Дело доходит до массового помешательства: «Россия! Россия! Россия! Вперёд, Россия!» А куда вперёд?.. Ответа как не было, так и нет у отчуждённой от народа власти.

«Массовая культура» не просто несёт в себе буржуазную идеологию и является каналом её распространения. Она, как всякая культура, выступает духовной основой идеологии и одновременно есть её форма и её средство. Какой же культуре противостоит в России «массовая культура» и ведёт с ней борьбу не на жизнь, а на смерть как со своим антиподом? Не может быть иного ответа на данный вопрос, как только — с советской культурой. И понятно почему. Да потому прежде всего, что именно она, советская культура, покоится на мощном фундаменте великой русской культуры, классической русской литературы в первую очередь, что по сути своей она антибуржуазна и смертельна для мещанства.

Эту традицию русских литературных гениев продолжили русские советские писатели. В дореволюционной литературе самым неистовым обличителем мещанства был Антон Чехов, в послереволюционной — Василий Шукшин. Последний не скрывал своей злости, называя мещанина «гадом» и давая ему приговорную характеристику: «Мещанин — существо, лишённое беспокойства… беспрерывно судорожными движениями сокращающееся в сторону «сладкой жизни». Производитель культурного суррогата. Существо крайне напыщенное и самодовольное. Взрастает это существо в стороне от Труда, Человечности и Мысли». В данной характеристике ключевыми для нас являются слова «производитель культурного суррогата». Добавим: и его массовый потребитель.

Нередко мы приводим слова известного русского мыслителя Александра Зиновьева о разрушителях СССР: «Метили в коммунизм, а попали в Россию». От себя скажем: «Потому и метили в коммунизм, чтобы попасть в Россию, ибо её историческая судьба — социалистическая». То же самое можно сказать о нынешних антисоветчиках и русофобах, вот уже почти тридцать лет стреляющих в советскую культуру из всех калибров «массовой культуры»: метят в культуру СССР, чтобы убить русскую, российскую культуру. Попробуйте разрубить преемственные связи творчества Шолохова и Толстого, Распутина и Достоевского, Шукшина и Чехова, Шостаковича, Прокофьева, Свиридова и музыкальных гениев России XIX века — что у вас получится? Патология иррационализма.

Советская культура — культура подлинно народная. Но заметим, понятие «народная культура» шире понятия «советская культура». Первое отражает духовные ценности, в том числе язычества и народного православия (прежде всего сакральное отношение к земле и воинской доблести), накопленные русскими и иными народами России издревле и запечатлённые в народном эпосе (сказания, былины), в песенном фольклоре, в народном изобразительном искусстве (деревянном зодчестве, в работах мастеров Палеха, Гжели, Жостова, др.), в обрядах, пословицах, поговорках… Главным творением народной культуры является великий русский язык. Не случайно именно он в контексте «массовой культуры» подвергается усиленному засорению англицизмами и жаргонными словесами блатного мира.

Но мы ведём речь о советской культуре в силу двух её главных отличительных особенностей — беспощадной антибуржуазности, без чего гуманизм будет абстрактным, и общерусской народности, то есть общенациональной (интернациональной) её направленности. Главными в системе её ценностей являются труд, человек труда. В условиях капиталистического мира, в котором в результате обмана и предательства «пятой колонны» оказалась Россия, человеческий труд обесценивается.

«Он целиком отнесён к сфере материально оплачиваемой необходимости — не более. Моральная оценка труда сведена к нулю. Человек труда, в отличие от особ королевской фамилии, а также «королев красоты», преступников, авантюристов, никогда не становится объектом внимания средств массовой информации» (А. Новиков).

Возвысив человека труда, советская культура решила проблему идеала, для достижения которого постоянно требовалось решить противоречия между «моим» и «нашим». Великий советский педагог А.С. Макаренко ещё в 30-е годы минувшего века высказал глубоко диалектическую мысль о том, что советский человек более конфликтен, чем человек буржуазного общества, поскольку в нём, в советском, опыт отношения к миру, к людям, к жизни утверждается в преодолении старого опыта, выработанного в условиях господства частной собственности. Советская культура — культура духовного торжества общественной собственности. Именно поэтому утвердившаяся в нашей стране власть капитала преследует цель полной её ликвидации. Если это ей удастся, Россия лишится духовной опоры своего возрождения. Именно так стоит вопрос в борьбе за умы и сердца людей, никак не иначе.

Это не избавляет нас от критического отношения к истории советской культуры — от жёстких оценок тех явлений, которые отрывали её от народа (пролеткульт 20—30-х годов и бюрократический официоз в 70—80-е годы минувшего века). Заметим также, что, говоря о сбережении советской культуры, мы никоим образом не мыслим о её полной реконструкции. Это просто нереально. Речь идёт о сохранении того непреходящего, что является историческим культурным завоеванием Страны Советов — в первую очередь культуры коллективного, свободного от эксплуатации созидательного труда.

Именно это — культуру отношений товарищеского сотрудничества в процессе свободного от эксплуатации труда всячески очерняет буржуазная пропаганда, навешивая на неё ярлык коллективной стадности. А «массовая культура», обмещанивая сознание людей, вытравляет из их памяти нравственное кредо советской жизни, выраженное в чеканной сталинской формуле: труд есть дело чести, доблести и геройства. Здесь заострим внимание тех наших читателей, которые преисполнены чувством оскорблённого национального достоинства за осквернение русской идеи социальной справедливости, заключённой в библейском принципе: кто не работает, тот не ест. В нынешней же олигархически-чиновничьей России кто не работает, но преуспел в расхищении общенародной собственности, тот не просто ест, а жрёт (М.Е. Салтыков-Щедрин).

Пожалуйста, русские, носите кокошники, отстукивайте деревянными ложками ритм русской плясовой, пойте свои русские песни на очередном мундиале и под колокольный звон извольте жить по принципам западного мира: почёт и уважение не по труду а по капиталу; не сотрудничество, а конкуренция, в которой победитель получает всё. Эти принципы внедряются в сознание людей всеми средствами «массовой культуры», а сама она является важнейшим средством переформатирования русской советской нации в буржуазную нацию западного мира.

Слово к интеллигенции от Николая Губенко

КПРФ (а кому же ещё?!) решать задачу защиты культурного наследия советской цивилизации (увы, не без потерь — иной общественный строй) невозможно без объединения здоровых культурных сил российского общества. Этого не сделать без интеллигенции. И здесь встаёт вопрос о неизбежном размежевании патриотической, без вируса антисоветизма и национализма, оппозиционной интеллигенции с интеллигенцией прорежимной, пропрезидентской, представляющей собой симбиоз «государственников»-почвенников и «демократов»-западников.

В данной связи самое время обратиться к выступлению двадцатилетней давности (1997 г.) выдающегося деятеля русской советской культуры Николая Губенко на конгрессе интеллигенции России. Прежде всего выделим высказанные им мысли о предательстве мещанского интеллектуального бомонда, что крайне важно: мещанство не экспортировано нам Западом, оно вызревало у нас со времён «оттепели». И пошло оно не от рабочих и колхозников, а от аристократической интеллигенции вкупе с советской и партийной бюрократией.

Предоставим слово Николаю Губенко. Вот что он сказал:

«Можно поздравить академиков, так называемых народных артистов, кинорежиссёров, музыкантов, попрыгунчиков телевидения: на их улице праздник. Только они не знают, кому подали руку. Они никогда не были разборчивыми, они своё сделали — предали народ, бесплатно учивший их в университетах и вузах искусства. Они своё сделали! Сделали нехотя, сделали, как всегда, думая только о себе. И за это нет к ним уважения! Собственность — вот та «чечевичная похлёбка», за которую они продали народ. За что их пожалеть? За то, что их президент плясал в Германии на могилах их отцов? За то, что десятки миллионов русских остались без родины? За то, что труженик потерял кусок хлеба и работу? За то, что их сыновья и внуки неопознанными лежат в чеченской земле? За что благодарить этих бессердечных созерцателей людских страданий, этих праздных свидетелей кровавой борьбы, не принимающих участия в горестях своего народа? Прежде они выполняли задачи Политбюро ЦК КПСС, теперь они выполняют задачи другого политбюро ельцинского разлива с задачей задушить, насколько возможно, мысль, превратить юношей в тупиц. Иными словами, лишить разума наше будущее, растоптать целомудрие, нести с экрана мещанскую чушь. Их задача одна — дать каждому взамен веры, закона материальную выгоду, приказать народу: «Ешь и не смей думать!» Цель — отнять у человека мозг, оставить ему одно брюхо».

Культурное наследие советской эпохи огромно. Оно в книгах великих и талантливых писателей. В них живёт человек-творец, созидатель. Он смотрит на нас с киноэкрана и открывает свою душу в незабываемых песнях. Дух великой эпохи захватывает нас, когда мы слышим пленительную музыку её корифеев. В величественных скульптурах и художественных полотнах выдающихся талантов, в грандиозных зданиях навечно запечатлена история дерзновенных свершений, над которыми высится Великая Победа в Великой Отечественной войне 1941—1945 годов. Всё это живёт в нас, нашей исторической памяти благодаря страстотерпному труду, повседневному подвижничеству подлинных интеллигентов, живущих более чем скромно, а то и в бедности, — библиотекарей, работников музеев, домов культуры, местных театров, учителей и преподавателей вузов. Советская культура — уникальное явление культуры всего человечества — понесла немалые утраты в мрачные времена эпохи вырождения, но она жива благодаря всем, для кого она не есть просто нечто светлое, вызывающее ностальгию по дням прошедшим, а есть классика для дней сегодняшних и дней грядущих. Хранить и оберегать её — это требует такого же мужества, стоицизма и терпения, которые были проявлены нашими далёкими предками в сохранении нашей духовности в тяжкие времена, когда Русь находилась под игом чужеземцев. Сказанное не будет преувеличением: противостоящая советской народной культуре «массовая культура» мещанства чужда нам. Нет в ней ничего национального и ничего общенационального, выраженного в русском слове, объединяющем многоязычную Россию.

К мыслящим и совестливым, подлинно народным интеллиген-там как к собратьям своим обращался в 1997 году подлинно народный артист Николай Губенко. Ни одно из сказанных им тогда слов не потускнело, не устарело. Он говорил:

«Что же делать интеллигенции в эту трагическую эпоху? Прежде всего не путать трагическое с безнадёжным. Надо сопротивляться злу. Пусть это будет не героизм, а обыкновенная честность. Не «где тепло, там и Родина», а «Родина там, где народ, где боль, где унижение, голод и мор». Понятно, что такой выбор предполагает большой объём духовного содержания, мужества и порядочности. Если я считаю, что ничего не могу изменить в делах моей страны, то я и впрямь ничего не смогу. Мой оптимизм вот в чём: я верю, что мы способны влиять на события. И если, несмотря на все наши усилия, нам придётся пережить беду, мы можем восторжествовать над нею, сказав: «Мы сделали всё для восстановления справедливости».

Сегодня народная интеллигенция — на корабле невольников. Она добровольно приковала себя к этой галере ответственностью за судьбу народа. И пусть на этой галере много надсмотрщиков, пусть кровоточат ладони, слезятся глаза и нечем дышать — интеллигенция не должна бросать вёсла, а должна грести».

Духовная борьба, что сопровождает «холодную» гражданскую войну (С. Кара-Мурза) в России, — борьба упорная и без обыкновенных честности и будничного мужества в ней не одержать победы над бездуховностью. Она будет сокрушена тогда, когда придёт конец олигархической собственности — самой отвратительной формы господства капиталистической частной собственности. Чтобы это произошло, нельзя бросать вёсла, надо грести.

Версия для печати