Театр ломают через колено
Источник: Газета «Правда».
Автор: Виктор Кожемяко.
Агрессивное насаждение «провокационного искусства» грозит уничтожением классической русской сцены
Эта драма, обретающая характер трагедии, разыгралась в Московском театре имени Н.В. Гоголя. Но не на сцене, а в жизни. И участниками её стали не только актёры, а весь коллектив, в котором почти двести человек. Согласно предписанному сюжету, все они должны быть разогнаны, чтобы театр прекратил своё существование. То есть, иначе говоря, происходит убийство одного из широко известных столичных театров. Но почему это происходит? С какой целью? Кто автор замысла и режиссёр?
Словно гром среди ясного неба
Роковым для «гоголевцев» стал месяц август.
Впрочем, когда он начинался, никто из них и помыслить не мог, какая беда грянет через несколько дней. В родные стены коллектив возвращался после отпуска в хорошем рабочем настроении. Сыграли 4-го (с подъёмом!) первый спектакль, а 5-го сошлись на традиционное в начале нового сезона собрание.
Всё было как обычно. Художественный руководитель народный артист России Сергей Иванович Яшин поздравил с началом очередного этапа творческой работы, представил пятерых молодых актёров — выпускников Театрального института имени Б.В. Щукина, принятых в труппу, рассказал о планах на ближайшее время. Названы были четыре предстоящие премьеры, что, разумеется, всех обрадовало.
Некоторое недоумение возникло лишь из-за одного обстоятельства: всегда на такие собрания приходил кто-нибудь из Департамента культуры Москвы, а на сей раз — никого. Однако особой тревоги это не вызвало, мало ли какие причины могут быть.
Всего через день, 7 августа, узнали, что причина-то в данном случае более чем серьёзная! Совершенно неожиданно, экстренно всех затребовали в театр. И появившийся перед коллективом руководитель московского Департамента культуры С.А. Капков объявил: Яшин уже не художественный руководитель Театра имени Гоголя, с ним расторгнут договор. Вместо него назначен Кирилл Серебренников. Заменён и директор театра.
Все были в шоке.
«Особенно потрясли бесцеремонность и ложь»
Это я дословно воспроизвожу сказанное режиссёром Анатолием Александровичем Бейраком. С ним и ещё с несколькими представителями творческого коллектива, над которым навис меч полного уничтожения, встретился я уже более месяца спустя после того судьбоносного явления начальника московской культуры пред очи «гоголевцев», но шок у них, как я понял, до сих пор не прошёл. И вызвали его в первую очередь именно бесцеремонность и ложь, которые были применены против людей обречённого на заклание театра.
Начать хотя бы с главного — с обоснования причин смены руководства. Всё было представлено таким образом, будто данный театр просто ничтожен: крайне низкая посещаемость и негодный репертуар. Однако и то и другое действительности, мягко говоря, не очень соответствует. Не утверждаю, что нет здесь никаких проблем, но они не больше, чем во многих других московских театрах.
Трудно понять, например, кого и чем не устроил репертуар: Гоголь, Островский, Горький, Шукшин, Моэм… Прекрасно помню обширную прессу, приветствовавшую назначение С.И. Яшина руководителем «гоголевцев» и его первые постановки на этой сцене. Яркие, интересные! Было немало таких и в последующие годы. Вообще, что касается качества спектаклей (основа основ!), даром что ли Сергей Иванович, ученик великого А.А. Гончарова, стал лауреатом премии Москвы? Да что там, если даже сейчас, уже во время начавшегося погрома, сюда напрашиваются с телеканала «Россия-Культура», чтобы снять один из последних спектаклей — «Мистраль» — для «Золотой коллекции» телевидения.
Приведу и ещё некоторые свидетельства. Например, строки из письма заместителя министра культуры РФ А.Е. Бусыгина: «Министерство культуры России высоко ценит искусство Московского драматического театра им. Н.В. Гоголя и сожалеет, что смена руководства коллектива сопровождается конфликтом».
Обратите внимание: высоко ценит! Это чёрным по белому значится в письме, датированном 31 августа нынешнего года.
А вот из письма от 14 сентября народного артиста России Е.В. Герасимова, возглавляющего Комиссию Московской городской думы по культуре и массовым коммуникациям: «Как и весь театральный коллектив, я также обеспокоен судьбой известного театра. Мной направлено соответствующее обращение в адрес руководителя Департамента культуры города Москвы».
В том же духе — письмо председателя Комитета Госдумы по культуре С.С. Говорухина от 12 сентября: «Комитет по культуре рассмотрел обращение коллектива Московского драматического театра имени Н.В. Гоголя. Ситуация, сложившаяся в театре в связи со сменой его руководителей, вызывает у нас глубокую обеспокоенность. Убеждены в том, что театр должен продолжить функционировать…»
Грудью встал коллектив
Все эти процитированные письма — ответные, адресованы они заслуженному артисту России Янису Якобсонсу, председателю профкома Театра имени Н.В. Гоголя. Как он сам выразился в нашей беседе, «атаковавшие театр наткнулись на профком, как на камень: будто и не ожидали, что таковой существует».
Но против предпринятой атаки грудью встал не только профком, призванный защищать трудовые права членов коллектива, а фактически весь коллектив. Ведь вновь назначенный директор А.А. Малобродский начал с заявления об остановке репертуара театра на неопределённый срок и с принуждения артистов к увольнению «по собственному желанию». Возмутила явная несправедливость происходящего, помноженная на те самые ложь и бесцеремонность, о которых страстно говорил каждый из моих собеседников — от себя и от имени своих товарищей.
— Мы все стали свидетелями какого-то чудовищного театра абсурда, разыгранного перед нами, — рассказывает Анатолий Александрович Бейрак. — Вы только представьте такую ситуацию. Когда Капков назвал Серебренникова в качестве нашего нового руководителя, тут же последовал естественный вопрос: а нельзя ли нам встретиться с ним и послушать его? На что последовал ответ: «Он сейчас в Берлине, где ставит спектакль». А через несколько минут — ну не чудеса ли?! — мы видим Серебренникова, который расхаживает по зданию нашего театра, присматриваясь, видимо, к будущему своему «хозяйству»…
Не стерпев такой наглой лжи и многого другого, Анатолий Александрович, уполномоченный коллективом, решил напрямую объясниться в Департаменте культуры. И как же здесь его встретили?
— Поверьте, за всю мою жизнь никто, нигде и никогда так по-хамски со мной не разговаривал! Это абсолютно какое-то крепостническое отношение. Униженность и оскорблённость я испытал невероятные. Вот вам «демократия»…
Словом, в результате началась многодневная упорная борьба коллектива против наступления на него. Вплоть до митинга, который решено было провести на Гоголевском бульваре и который состоялся 23 сентября.
Мы снова убеждаемся: когда людей произволом доводят до крайности, они протестуют. Будь то рабочие или учителя, пенсионеры или военные, медики или актёры…
Этот митинг возле памятника Н.В. Гоголю прошёл в необычной форме театрализованного представления. Актёрам театра и всем, кто собрался, чтобы активно их поддержать, не помешал даже проливной дождь: стояли под зонтиками с транспарантами. На щитах надписи: «Кому помешала культура?», «Кто следующий?», «Сохраните труппу и репертуар!», «Дайте играть спектакли!»
На сцене — все самые видные деятели Гоголевского театра. Звучит хроника событий с момента открытия нынешнего сезона. Из динамиков слышится также запись телевизионного интервью Кирилла Серебренникова, где он говорит о том, что «Театр Гоголя — это труп, который надо похоронить». В промежутках между отрывками хроники слово берут актёры.
— Не актёрское вроде бы дело — собирать митинги, — заявляет с трибуны ведущая актриса театра, народная артистка России Светлана Брагарник. — Наше дело играть и репетировать, но, когда нас лишают этого права, мы протестуем. Мы хотим жить, а для артиста жить — значит, работать.
Актёры отметили, что их обращения с письмами во властные органы не получили должной реакции, а «все попытки друзей и коллег поддержать театр тонут в потоках лжи». Настроение митинга создавалось также исполнением советских революционных песен.
В связи с тем, что новое руководство театра «выразило недоверие» актёрам, они выдвигают три своих условия:
1. Сохранить труппу и репертуар.
2. Восстановить нормальную репетиционную работу.
3. Открыть конкурс на замещение вакантных должностей директора и худрука.
После каждого пункта звучит громкое и дружное «Требуем!»
Актёры сообщили, что уже собраны тысячи подписей в их поддержку и что так просто они эту ситуацию не оставят. Митинг продлился около часа, и даже его официальное окончание не заставило людей разойтись по домам. Многие сторонники театра остались стоять, держа транспаранты с надписью «Не убивай!»
Будет сплошной Серебренников?
Однако происходящее вокруг Театра имени Н.В. Гоголя требует важных дополнительных пояснений.
У многих читателей может возникнуть вопрос: но почему всё-таки смена художественного руководителя немедленно повлекла за собой и это нагромождение лжи, и принуждение актёров к массовому увольнению, и в целом беспрецедентно жёсткое (чтобы не сказать резче) отношение столичного Департамента культуры к театральному коллективу, в общем-то ничем порочным себя не скомпрометировавшему? На первый взгляд, в самом деле непонятно. Ну меняется руководитель, это бывает. А отчего же такие потрясения?..
Суть в том, что не просто меняется. Если бы, скажем, обоснованно рекомендовали нового, более талантливого и сильного художника для дальнейшего укрепления и развития труппы — это одно. Здесь же не то! Здесь назначение нового руководителя означает уничтожение труппы, ликвидацию театра, на месте которого должно появиться нечто совсем иное.
Да, именно так. Не случайно говорят: «переформатировать театр». И в связи с этим возникает фигура внедряемого руководителя.
Кирилл Серебренников… Всем, кто следит за современным театром, имя весьма известное. Ныне есть очень агрессивное направление в искусстве, которое называют провокационным. Что оно значит? А вот что, если вкратце. Согласно афише, вы идёте в театр смотреть Гоголя, Чехова или Островского — и с изумлением вдруг видите совсем не то! Собственно, видите вы… только Серебренникова, его фантазии, придумки, изобретения.
Некоторым, знаете ли, нравится. Говорят, талантливо. Только нравится всё-таки далеко-далеко не всем. И если Галина Вишневская, столкнувшись с подобной постановкой «Евгения Онегина» в Большом театре (!), демонстративно уходит и заявляет, что больше ноги её здесь не будет, задуматься есть о чём.
Между тем вслед за изуродованным Чайковским здесь же, на главной оперной сцене страны, появляется ещё более изуродованный Римский-Корсаков. Поиздеваться над его «Золотым петушком» был приглашён уже сам Серебренников. Если же слушатели и зрители возмущены, их презрительно называют «отсталыми»…
Многие, очень многие, идя в театр на русскую и зарубежную классику, по-прежнему хотят видеть именно её, а не фокусы Кирилла Серебренникова, Константина Богомолова или Василия Бархатова (называю имена некоторых из наиболее «модных» режиссёров). Их «провокационное творчество» просто-напросто сводит на нет все великие традиции русского театра. А ведь на недавнем заседании Президентского совета по культуре и искусству даже В.В. Путин счёл нужным заявить, что растворение национальной традиции делает нацию уязвимой. Что и говорить — крайне уязвимой!
Но слова остаются словами, а дела, как мы убеждаемся, идут своим чередом. Когда члены инициативной группы по защите Театра имени Н.В. Гоголя обмолвились в Департаменте культуры Москвы о необходимости сохранять русский репертуарный театр и о значении традиций в нём, Евгения Шерменёва, заместитель Капкова, вызывающе спросила:
— А что это такое — традиция? Я не знаю.
Чего ж удивляться, что мощным катком прут на традиционный русский театр. Если не знают, не любят, не ценят, соответственно и не церемонятся.
«Гоголевцам» прямо сказали: «Вы — только начало. Переформатировать в ближайшее время предстоит ещё двадцать московских театров».
Ещё 20! Да останется ли в столице хоть один реалистический, психологический русский театр? Или будет сплошной Кирилл Серебренников плюс американские мюзиклы?
О Серебренникове давно известно, что он — один из самых ярых ненавистников системы Станиславского, призывающий к её свержению. Что же касается мюзиклов, я тоже не случайно про них вспомнил. Есть очень влиятельная и очень активная группа деятелей, одержимых идеей широчайшего насаждения этого американского изобретения на русской почве. При Швыдком (который, кстати, и сам сочинил мюзикл), в бытность его министром культуры, зрело даже намерение отобрать у Татьяны Дорониной здание МХАТ имени М. Горького — именно под американские мюзиклы!
И вот, представьте себе, как раз в те дни, когда в Москве уничтожается русский драматический театр, здесь же с помпой открывают… театр мюзиклов. Под громким (и маскирующим?) названием — «Россия».
Да, да, 27 сентября правительственная «Российская газета» публикует сообщение об этом. Причём, оказывается, эта «Россия» «станет центром так называемого московского Бродвея — квартала, который вновь испечённый театр образует…»
Сбылась-таки заветная мечта Швыдкого и Ко. Свой Бродвей теперь у нас! И зачем нам Станиславский? Как восхищённо пишет правительственная газета, «все актёры на сцене не просто поют, но и выполняют акробатические трюки». А рядом — красочное фото: улыбающиеся, довольные Сергей Собянин и Сергей Капков (тот самый!) в новом американизированном театре, занявшем знаменитый некогда кинотеатр «Пушкинский».
«Это, безусловно, пагубно…»
События вокруг Театра имени Гоголя вызвали бурную реакцию во многих творческих коллективах. На митинг, о котором я говорил выше, поддержать коллег по искусству пришли и их представители. Например, заведующий кафедрой актёрского мастерства знаменитого Щукинского театрального института профессор Павел Любимцев заявил, что он «больше не может молчать». А вот что говорил он после митинга, комментируя происходящее:
— В театр назначен руководитель, который заявил, что руководить этим театром он вовсе не собирается, а собирается его «переформатировать». Там, видимо, будет, как он сказал, «Гоголь-центр» с несколькими резидентами. Стало быть, артистам Театра Гоголя надо куда-то деться, потому что их хотят выгнать на улицу. Об этом открыто не заявлено. Но он, Серебренников, уже сказал, что не будет репертуарного театра, что с этими артистами он работать не хочет. Он уже много чего сказал. В данном случае, мне кажется, надо обязательно сопротивляться, потому что иначе Театр Гоголя будет не последним.
Западные артисты и режиссёры как раз очень ценят то, что у нас было. Они говорят: у вас артисты по многу лет работают в одном театре, у вас режиссёры по многу лет работают с одной и той же труппой, у вас спектакли подолгу репетируются и подолгу идут. Они это очень ценят. И очень понимают, насколько это благотворно для творчества! А мы живём по поговорке «что имеем, не храним». Лучше репертуарного театра никто ничего не придумал. Разумеется, и такой театр бывает в расцвете и бывает в упадке, но из этого ровным счётом ничего не следует.
Главная нынешняя беда в театре, как я думаю, заключается в разгуле непрофессионализма. Это, безусловно, пагубно. К сожалению, нельзя обойти вниманием художественные достоинства того, кому отдаётся на съедение Театр имени Гоголя. Нельзя не сказать о режиссёре Кирилле Серебренникове. Он — представитель «навороченных», как теперь говорят, режиссёров. Все эти «модные» режиссёры отличаются тем, что они совсем профессией не владеют. В своих спектаклях они только наворачивают, наворачивают и наворачивают. Этим объясняется их агрессивность, потому что для утверждения себя им надо уничтожить всё вокруг. А если рядом будет нормальный театр, то станет видно, чего они стоят. Поэтому они придумали термин «театр нафталина». Так они называют традиционный театр.
Ссылаться на мнение публики (будто она — «за») тоже здесь не следует, потому что публика в основном нормальная и хочет нормального театра. Ведь все эти «модные» инсталляции и «навороченные» спектакли — они же очень скучны, они бессмысленны, а режиссёров таких, к сожалению, развелось уже очень много, имя им — легион. А власть наша индифферентна. Кроме того, власть ещё хочет на искусстве, культуре экономить деньги. Хотя не так много денег на театры нужно. Процесс очень тревожный для меня. Ведь разрушить-то легко, а вот потом восстановить бывает невозможно.
При этом Союз театральных деятелей, как мне кажется, ведёт себя вяло. Александр Александрович Калягин сказал, что он против таких разрушительных реорганизаций, но мне кажется, что союз должен вести себя гораздо принципиальнее. Ведь пока, на сегодняшний день, творческий союз служит больше власти, а не своим членам. Так, во всяком случае, мне представляется то, что происходит.
Надежда умирает последней
Остаётся договорить, как всё конкретно складывается на сегодня для коллектива Московского драматического театра имени Н.В. Гоголя.
Складывается драматически. А точнее — даже трагически. Уничтожение театра идёт по заранее составленному плану.
Первая задача была — остановить работу труппы и прекратить спектакли. Это уже выполнено. Каким образом? Под предлогом ремонта здания.
Ещё вчера ни о каком ремонте и речи не было. Однако Серебренникову, видимо, хочется чего-то очень необычного и очень дорогого, то есть нужна кардинальная перестройка, и ему, понятно, во всём идут навстречу. К тому же — удобный предлог распустить труппу.
Итак, 30 сентября на сцене Театра имени Н.В. Гоголя сыгран последний (по крайней мере, на сегодняшний день) спектакль — «Ночь перед Рождеством». Труппа отправлена «в творческий отпуск». До каких пор? Неизвестно. Да всё, абсолютно всё в их будущей судьбе неизвестно! Требуют от них одного: уходите «по собственному желанию». Интересует ли кого-либо из руководителей московской культуры судьба этих людей? По-моему, никого и нисколько. Дескать, потерпят какое-то время и сами уволятся…
А они недоумевают: почему «новое» надо строить на костях «старого»? Почему этому одиозному Серебренникову не предоставить для его экспериментов какое-то не занятое театром помещение или в конце концов не выстроить специальное? Почему он должен жить лишь при условии смерти других?
После неимоверных усилий 2 октября коллективу удалось-таки добиться встречи с ускользавшим «мэтром», но ничего хорошего эта встреча не дала. Серебренников рисовал радужные картины будущего «Гоголь-центра», соблазнял шикарным рестораном, который здесь разместится, и высокой зарплатой кому-то из актёров. Однако, кажется, никто не соблазнился. Что значит эта зарплата, если не будет театра?..
Они продолжают обращаться в различные инстанции, чтобы привлечь внимание к своей беде, которая, если шире взглянуть, становится бедой всей русской культуры.
«Классический репертуарный театр планируется заменить развлекательным центром со множеством прокатных площадок, — читаю в их обращении, направленном мэру Москвы С.С. Собянину. — Коллектив театра настоящим письмом выражает недоверие политике Департамента культуры г. Москвы… Развитие и поддержание культуры объявлено одним из приоритетных направлений в нашей стране. При этом имеет место вопиющий случай, когда создаются условия для гибели одного из театров с большой историей, с богатыми традициями, с востребованным репертуаром».
«Данные действия, напоминающие рейдерский захват, ведут к ликвидации общедоступного государственного репертуарного театра, что даже не скрывается, и к роспуску коллектива, в результате чего около двухсот человек оказываются выброшенными на улицу, — пишут они своему коллеге — народному артисту России Н.Н. Губенко, заместителю председателя Московской городской думы. — По сути, в истории русского театра происходит беспрецедентный случай уничтожения репертуарного театра и великих традиций русской театральной школы, для которой театр никогда не являлся просто зданием, а был храмом, душой, домом, где главное — люди, ансамбль, собираемый по крупицам, где артистов выращивают и воспитывают тщательно и с любовью…»
Они надеются, что мэр Москвы, Мосгордума или кто-то ещё «наверху» услышит их, поймёт и наконец-то поможет. Их надежда — это, можно сказать, надежда русской культуры.
Пока же, судя по ходу дела, всё решают С.А. Капков и его заместитель Е.Б. Шерменёва (не знающая, что такое традиции в театре). Неужто только вдвоём и решают? И трагическая судьба ещё двадцати театров столицы, обречённых на «переформатирование», в самом деле уже окончательно и бесповоротно определена? А за ними — следующие?
Не хочется верить!
Версия для печати
